бы не справился. Пятнадцать лет — это сущие пустяки. Ты уж поверь, я знаю, что говорю.
Я посмотрел на столб, содрогающийся от безмолвной ярости Нюргуна.
— Нет, — прохрипел я. Мне казалось, что это я рвусь из пут. — Сущие пустяки? Пятнадцать лет — это целая вечность. Почему не сейчас?
Умсур развела руками, словно крыльями:
— Я ничего не могу сделать. Надо ждать.
— Мне разрешат навещать его?
— Когда захочешь.
— Я вернусь, — крикнул я над скрежетом горной требухи. — Слышишь?
— Он не слышит. Не кричи зря.
— Я буду приходить к тебе! Мы уйдем отсюда вместе!
И слизь всхлипнула, а столб задрожал, когда Нюргун рванулся ко мне.
ЭПИЛОГ
или
ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Когда земля треснула, дядя Сарын играл на дудке.
Ну, треснула — это сильно сказано. Земля вспучилась, вздыбилась извержением комьев и подсохшей грязи, что соединяла комья в подобие единого целого. Из разлома, а точнее, из не слишком глубокой ямы восстало жуткое чудовище.
Сверкнули белые зубы:
— Я — ужасный адьярай! Я — Уот Усутаакы!
— Ой-боой! — вскричала намеченная жертва.
— Кэр-буу! Съем!
Ужасный адьярай поразмыслил и уточнил:
— Не съем! Женюсь!
— Арт-татай! Не женись!
— Хочу жениться!
— Уходи!
— Не уйду! А-а, буйа-буйа-буйакам!
— Юрюн! Юрюн-боотур, спасай!
А что прикажете делать? Ну, спас. Малышка Туярыма шустро забралась ко мне на колени, обхватила руками, прижалась. Из- за моей спины она корчила адьяраю рожи и делала жесты, значение которых вряд ли понимала. Адьярай шумно обижался. Рычал, прыгал, грозил отгрызть невесте обе ноги от пяток до задницы. Чудовище было очень похоже на свою жертву, с поправкой на замурзанность и людоедство. Близнецы всегда похожи друг на друга, а Солнечный Зайчик и Жаворонок[47], потомство дяди Сарына и тети Сабии, родились близнецами.
— Кто тебя этому научил? — строго спросил я у Жаворонка.
Туярыма ни капельки не смутилась:
— Баранчай! Баранчай научил.
— Врет, — с отменным спокойствием возразил блестящий слуга. Объясняясь, он продолжил раскладывать еду на тонко выделанной оленьей шкуре, которую принес с собой. — И не краснеет.
— Не вру! Не вру!
— Я не размножаюсь таким способом, каким показало это скверно воспитанное дитя. У меня другие принципы. А кое-кому из благородных отцов я бы посоветовал сдерживать себя в присутствии детей. Даже если…
Баранчай помолчал и подвел итог:
