живет Ашер, поскольку вы не позволяли мне покидать дома. И даже если бы знал, то навряд ли ночью нашел бы его дом в этом огромном городе.
Продолжая корить себя за произошедшее, Мастер молвил:
— Нужно было мне послушаться тебя и взять с собой, так бы с тобой ничего не случилось.
— Вы не виноваты, Мастер. Это все судьба, — выговорил юноша, улыбаясь.
Мастер ничего не ответил. Он молчал и смотрел сквозь слезы на истекающего кровью Бенони.
— Прошу вас, Мастер, не печальтесь. Главное, что вы целы и невредимы, а от меня и так немного проку.
Военачальник, слезы которого падали на раненого Бенони, продолжал сильно прижимать рукой рану.
— Мастер знаете, что обидно?
— Что? — еле слышно спросил Мариадон.
— Я столько тренировался, но так и не смог дать им достойного отпора. Муфусаил одним ударом выбил меч из моих рук.
— Ты еще всем им покажешь, — проговорил сквозь слезы военачальник.
— Может быть, покажу, но не в этой жизни, Мастер.
Мариадон с нетерпением ждал, когда прибудет Ашер с лекарем.
— Знаете, если я перерожусь, то снова хочу встретить вас, великий Мастер. Но в следующий раз я не хочу быть таким же. Я хочу родиться здоровым, чтобы воевать бок о бок с вами и быть принятым в братство.
— Ты и в этой жизни сможешь вступить в него, когда доберемся до Савейского царства, поскольку ты достоин этого больше, чем кто-либо другой. Ты истинный человек, в тебе нет лукавства, ты готов отдать жизнь за ближнего. И нам всем далеко до тебя, — со слезами на глазах проговорил Мастер.
Отмечая состояние Мастера, Бенони сдерживался, стараясь не плакать и не показывать, как ему больно. Из последних сил он пытался взять себя в руки и промолвил:
— Прошу вас, Мастер, не корите себя, вы здесь ни при чем. Я абсолютно не жалею о своем поступке. И если выпал бы второй шанс, я поступил бы так же. Много раз в своих мечтах я желал в качестве благодарности за помощь и спасение отдать за вас жизнь. И вот, когда моя мечта сбылась, вы совсем не радуетесь.
Мастеру было не до шуток, он понимал, что каждая минута дорога. И постоянно посматривал в сторону улицы, дожидаясь прихода лекаря.
— Где же они? — одной рукой держа рану Бенони, а другой сбивая слезы с глаз, говорил он.
— Военачальник, я первый раз вижу вас таким, но обещаю, что никому не расскажу. Вы же знаете, что можете мне доверять, я умею хранить тайны.
Повернувшись в сторону улицы, Мариадон еле слышно произнес:
— Если бы ты знал, как я хочу, чтобы на этот раз ты нарушил слово, и у тебя была возможность кому-то это рассказать. — Переведя взгляд на юношу, добавил: — Пожалуйста, держись, если ты покинешь этот мир по моей вине, я никогда себе этого не прошу.
— Что вы, Мастер! Ваша жизнь намного важнее моей. Вы можете изменить этот мир, а я калека, мне даже меча в руках не удержать.
— Не смей так говорить, — сказал военачальник. — Ты прекраснейший из людей, потому что истинный человек — это его душа, а не тело, а душа твоя чистая и добрая.
Бенони с каждой минутой становилось все хуже, его пугала неизвестность. Он, нервно дергая руками, промолвил:
— Мастер, не подумайте, что я струсил и боюсь смерти. Просто обнимите меня, мне почему-то стало холодно.
Когда Мариадон обнял его, и Бенони не замечая мокрых глаз военачальника, изрек:
— Мастер, я солгал вам. Мне очень страшно, но стыдно признаться в этом. Мне не хочется, чтобы вы считали меня трусом.
— Если тебе хочется, то плачь, не по этому судится — смелый человек или трус. Видишь, я тоже не могу сдержать слез.
От сильной боли по щекам юноши потекли слезы, он был рад, что Мастер не видит в этот момент его лица. Бенони понимал, что совсем скоро ему придется распрощаться навсегда со своим старшим другом, и его молодую душу одолевал страх перед неизвестностью.
— Мастер, расскажите, пожалуйста, как это происходит? Вы же все знаете.
Еще сильнее прижав к груди Бенони, продолжая плакать, военачальник вымолвил:
— Близкие, покинувшие этот мир, приходят за человеком, чтобы проводить душу в указанное место. Когда душа покинет
