места — в шестом ряду. Пойдем. Я припарковался тут во дворах.
Она положила букет на заднее сиденье — уложенные чинно на коленях длинные стебли либо тыкали Петю в бок, либо, поставленные на попа, заслоняли Маше весь обзор.
— Слышал, твой научный руководитель заочно поставил тебе пять с отличием за дипломную работу, — улыбнулся Петя. — Поздравляю! От Урсоловича это — большой комплимент. Ты как на Петровке-то? Надолго?
— Я… — Маша отвернулась. — Не знаю. Практика закончилась, и я пока в подвешенном состоянии.
— Ясно. — Петя ловко занял единственное свободное место у филармонии. И тактично перевел разговор на другую тему.
Перед концертным залом уже стояла толпа ожидающих и оптимистов, застывших с жалостливыми лицами в надежде на лишний билетик не от спекулянта. Маша чувствовала себя намного свободнее, ненароком забыв в «Порше» огромные, агрессивные почти розы. До начала концерта оставалось еще немного времени, и Петя повел ее в буфет.
— Буфет — гениальное изобретение в театре, филармонии и прочих, не чуждых высокому, общественных местах! — философствовал он. — Спасение для посредственностей! Все бездарные артисты должны скидываться, чтобы обеспечить его качественным алкоголем.
— Чтобы иметь возможность напиться там с горя, сравнивая себя с великими? — усмехнулась Маша, с интересом рассматривая выставленные бутерброды с красной рыбой и сырокопченой колбасой: есть хотелось зверски.
— Ну нет, — подмигнул ей Петя. — Я, эгоист, думаю только о наших, зрительских переживаниях. Ты вот, например, никогда не замечала, что если чуть выпить перед действом, становишься намного более благожелательным к происходящему на сцене?
— И «лебеди» лучше танцуют, и теноры громче поют? — с наигранной серьезностью спросила Маша.
— А если не лучше, то значит…
— Мало выпил?
— Ты понимаешь меня без слов!
Маша улыбнулась и повернулась к молодому человеку за стойкой:
— Два бутерброда с колбасой, пожалуйста, и…
— Бутылку французского шампанского! — безапелляционно произнес за ее спиной Петя.
— Оно же тут стоит безумных денег! — зашипела на него Маша, а буфетчик неприятно хмыкнул.
— А ты предлагаешь пить дешевый мартини или вот это? — и он, поморщившись, показал на бутылку «Советского шампанского». — Маня, нельзя быть такой патриотичной. Это может губительно сказаться на твоем желудке! Эта «Вдова Клико», наследие пушкинской вкусовщины, — и он положил пару крупных купюр, забрав у юноши бутылку французского шампанского и бокалы. — Тоже, конечно, не бог весть что, — и тут Петя холодно посмотрел на ухмыляющегося буфетчика: — Вот молодой человек явно в этом понимает. — Улыбка с широкого лица парня за стойкой мгновенно испарилась. — Но на безрыбье, как говорится…
Маша кинула виноватый взгляд на парня, вздохнув, взяла тарелку с бутербродами и прошла за Петей к высокому столику.
Петя разлил шампанское, поднял бокал:
— Ну что, за встречу? За чудесный случай, снова сведший нас вместе, так сказать!
Маша отпила из бокала и со сладострастием откусила от бутерброда.
— Да ладно тебе, Петька, что ж в ней чудесного? В меру интеллигентные люди встретились в музее. Вот если бы мы с тобой столкнулись где-нибудь в рюмочной на вокзале, к примеру. Ты — в своем костюме за десять тысяч…
— А ты — в своей новой элегантной полицейской форме… — подхватил Петя.
— Кстати, — Маша положила в рот остаток бутерброда и чуть было по примеру Андрея не облизала пальцы — господи, как же она проголодалась! — У меня ее нет!
— Да ладно! — Петя откровенно веселился. — Не удостоили? А тебе бы пошел сизо-голубой.
— В цвет моего сизого носа, который сразу привлек бы твое внимание в рюмочной? — Они весело рассмеялись, как когда-то, дружно прогуливая пары в универе.
— Ох, Каравай! — Петя подлил ей еще шампанского. — Как же я по тебе соскучился!
— Ох, Осипов! — Маша отпила шампанского — по телу разлилось сытое тепло, и приятно покалывало в кончиках пальцев: божественная смесь колбасы и игристого после рабочего дня. — Не подлизывайся!
Но Петя вдруг посмотрел на нее со всей серьезностью, и Маша, склонив голову к плечу и подняв глаза на хрустальную люстру, решила сменить тему:
— Кстати, что ты думаешь о творчестве Энгра?
Петя нахмурился:
