шоссе. Андрей ранен. Возможно, мы нашли место, где маньяк держит последнюю девушку. Тут пожар, поторопи…
Пискнув, телефон отдал концы, а Маша, вдохнув дым, закашлялась. Она поднялась еще на еще несколько ступеней и вздрогнула: все помещение было затянуто дымом, и пламя охватило уже одно из огромных окон. В ярком сполохе она увидела в глубине флигеля узкую винтовую лестницу, окруженную лесами. Лестница — ну конечно! Не подвал, но чердак, чтобы иметь возможность писать при дневном свете! Она замерла на секунду, а потом развернулась и бросилась вниз, к Андрею. Он все так же лежал на полу, а дышать становилось с каждой минутой труднее.
— Андрей! — позвала она его. Нет ответа. Маша ударила его по щекам: сначала осторожно, потом сильнее: — Да очнись же! Я не смогу, у меня не хватит сил дотащить тебя наверх! Ну же!
И тишина в ответ, только где-то наверху послышался грохот. «Это начинают падать строительные леса, подточенные снизу огнем», — подумала Маша. Там внутри куча сухого дерева. Еще десять минут, и они окажутся в ловушке!
Она закрыла лицо руками. «Успокойся, — сказала она себе. — Это значит у тебя есть пять минут, чтобы что-то придумать. И еще пять — чтобы выбраться. Думай!» Она подняла фонарик, который лежал рядом с Андреем, и осветила подвал: серые стены, грязный пол. Следы мужских ботинок и еще одни, поменьше, уходили вглубь.
«Он приводил их сюда, — поняла Маша. — Для чего? Чтобы убить?» — Она сглотнула. Где-то тут, в глубине, лежит, возможно, труп Андреевой бывшей девушки, последней из одалисок. Фонарик чуть дрожал в ее взмокших пальцах. Нет. — Она снова осветила цепочку следов. Они наслаиваются друг на друга. Бакрин вел ее потом обратно, на чердак. Тогда зачем ему спускать жертву в подвал? Это морока, да и опасно — вдруг Света закричит, когда он поведет ее по флигелю, а кто-то гуляет в парке?
Маша пошла по следам дальше, пока луч фонаря не уперся в белую матовую поверхность. Она провела рукой по холодному металлу: ванна. Огромная, на львиных лапах. Старый облупленный чугун. Ржавый, но вполне современный кран. Маша повернула до упора его ручку, и в ванну хлынула холодная вода. Она заметила валяющуюся в ванне пробку и заткнула слив. Оставив литься воду, побежала обратно за кожаной курткой. Набрала в куртку воды и, неся ее, как в тазу, расплескивая на пол, снова рванула к Андрею и вылила ему на лицо. Ну же! Маша опять ударила его по мокрой щеке. Он открыл глаза. Слава богу! От облегчения она чуть не расплакалась.
— Нам надо уходить отсюда, Андрей. Наверху пожар. Пойдем, нужно подготовиться, — и она подставила ему плечо. Вместе они дошли до наполненной водой на четверть ванны. Маша зачерпывала воду и лила Андрею на голову, плечи, ноги. Потом проделала ту же операцию с собой. Андрей явно приходил в себя. — Теперь бежим! — Маша потянула его за руку, и они, кашляя от едкого дыма, стали подниматься вверх по лестнице, а выскочив во флигель — остановились как вкопанные.
Огонь ревел, охватив уже два окна, и только по этим огненным контурам можно было опознать помещение, заполненное смогом. Сверху с уханьем падали обгорелые доски, все леса были уже объяты пламенем, рискуя обвалиться в любой момент.
— Куртка! — крикнул Маше Андрей. И она поняла, вновь сняла и накинула ее им на головы. — Правое окно! — хрипло заорал Андрей и, крепко схватив ее за руку, побежал вперед. Добежав до окна, он выбил ногой оставшиеся оконные переплеты, и за секунду до того, как горящие леса обрушились вниз, они прыгнули в проем, как тигры в огненный обруч, и покатились по мерзлому гравию, окружавшему флигель.
Уже снаружи Андрей, не давая Маше ни секунды передышки, потянул ее в парк, под сень деревьев. Они сидели прямо на ледяной листве, кашляя и натужно дыша, и смотрели, как с грохотом распадается надвое крыша флигеля, поднимая в небо тысячи оранжевых искр. И как в наступившей после грохота тишине слышится звук полицейской сирены.
— Красиво, да? — сказала Маша, дрожа все сильнее и глядя на пламя.
Андрей вдруг расслабил кольцо своих рук и, качаясь, встал:
— Черт! Она ж где-то там. Я сейчас…
И пройдя под ее молчаливым взглядом несколько шагов, он вдруг споткнулся и упал на мерзлую землю.
Андрей
Голова болела, но кровь идти перестала: медики, приехавшие раньше пожарных, перевязали Андрея и вкололи ему что-то: то ли успокоительное, то ли, наоборот, живительное. Внутри «Скорой» было жарко. Врачи настояли, чтобы он разделся, один из них одолжил ему какой-то тулуп. Вскоре в машину влезла Маша, тоже в чужой дубленке, и лицо у нее было покрыто гарью и совсем не радостное.
