— Беда, — сказала она. — За флигелем оказалась аккуратно закамуфлированная дыра в заборе. Нашли следы шин — видно, машина стояла там на приколе. Причем не официальная — официально Ниркабов ездил на «Ниссане», а следы от «Жигулей». Наверняка автомобиль куплен за наличные и не на свое имя. В общем, как обычно.
— Света… — начал Андрей, а Маша вдруг широко улыбнулась.
— Теперь хорошая новость. — сказала она. — Пожарные не нашли тела. Очевидно, Бакрин взял Свету с собой.
— Вот упрямый мерзавец! — с облегчением закрыл глаза Андрей. — Не дописал ее, ясен перец. И ведь понимает, что передвигаться с ней живой много опаснее, но не бросил.
— И слава богу, что не бросил. Ты на роль спасателя не годился. А смерть в огне… — Она вздрогнула, повела плечами, освобождаясь от страшного видения. — Думаю, он слишком многое поставил на карту с этой картиной. Ему уже ясно, что подменить он ее не сможет. Но я давно чувствовала, что тут дело не только в одурачивании профанов и деньгах.
— Он хочет нам доказать, что он — лучше, чем Энгр?
Маша грустно улыбнулась:
— Я вообще не уверена, что эта история — про нас. Вполне возможно, к нам она совсем не имеет отношения.
— В смысле? — Андрей слегка потряс головой: больно не было, но в башке стоял легкий, почти приятный туман.
А Маша рассеянно пожала плечами:
— В том смысле, что она может быть глубоко личной.
Например, какие-то старые споры с собой, с собственным эго или подсознательная попытка доказать что-нибудь своей матери или отцу.
Маша устало опустилась на койку рядом с Андреем. Он взял ее за руку:
— Все у нас получится. С кем бы он там ни выяснял отношений, мы теперь точно знаем, что настоящий Бакрин жив-живехонек. И кроме него, у нас имеется еще и созданный им воображаемый персонаж — Ниркабов. Который просуществовал последние двадцать лет во плоти и не мог не наследить. Так что покопаем — хоть какая-нибудь ниточка да вылезет. Главное, чтобы вовремя.
И он ободряюще ей улыбнулся: удар по голове, плюс к приятному туману явно прибавил ему оптимизма.
Но все оказалось не столь радужно. Квартира Ниркабова: огромный пустой двухэтажный лофт с видом на Москву, абсолютно безликий, будто служило напоминанием о явочных гэбэшных хазах: плоский экран телевизора, кожаный диван, журнальный столик с парой медицинских справочников — все, как на фото в мебельном каталоге. Новая кухня: в шкафах овсянка, макароны, кофе, пара плиток молочного шоколада. В холодильнике — несколько обезжиренных йогуртов, литр молока и бутылка апельсинового сока. Спальня — бежевое белье аккуратно заправлено, белая лаковая мебель. Три ванные комнаты — тоже абсолютно стерильные.
Они перевернули квартиру сверху донизу, залезли в каждый из карманов почти одинакового покроя костюмов, простучали стены. Ничего. Ниркабов был даже не един в двух лицах: он не тянул и на одного среднестатистического гражданина.
Следствие также проверило его деловые сделки — все его бизнес-контакты оказались либо вполне невинными и не имеющими отношения к макабрному[5] хобби, либо вовсе не существующими — как, например, список щедрых спонсоров, с помпой выгравированный на благодарственной доске при входе в дом инвалидов. Андрей только мрачно усмехался, читая фамилии: Хабалов, Недавайко, Жадыбин. Или название предприятий: ЗАО «Тоиди» с намеком на нечто греческое, прочитанное, как и имя Ниркабов, наоборот, таило в себе слово «идиот». ООО «Видорю», предполагало французский менеджмент, а оборачивалось вариацией слова «юродивый». Но, кроме несложной игры ума, следователям тут ничего не светило. Они копали и со стороны прошлого Бакрина.
Так, например, выяснилось, что у тетки Бакрина имелась дача в сорока километрах от Москвы, но отправившись в тот же день по адресу, Андрей обнаружил старое пепелище — то ли местные пьяницы постарались, то ли Бакрин не впервые баловался со спичками. Впрочем, местные подтвердили — пожар старый, ему лет десять минимум. И никаких новых следов: ни в обугленном доме, ни в запущенном саду не наблюдалось. Андрей в раздражении пнул ногой головешку и пошел уж было обратно к припаркованной на поселковой дороге машине, как увидел за забором статную женщину лет пятидесяти в черной дубленке и синем платке в ярких цветах на голове.
— Эй! — помахала она рукой. — Не Васю ищите?
