кто-то деньгам. На этом водоразделе и живут фальсифицированная память и память
рошо еще, что кнут умнее меня был — на неловком ударе из рук выпал. А когда
правды.
я все-таки слез, то от изумления рот шире ворот раззявил: воз-то на черной, голой
— Действительно, наверное, кому-то выгодно внушать нам, что мы — не-
земле стоит! Такое открытие, конечно, несколько остудило мой пыл, но не совсем.
цивилизованный народ. Мол, и ленивые мы, и пьяницы…
Опят же я с рывка начал: то вправо вожжой — дерг, то влево. И видать, до такой
— Это лукавый бандитизм. История говорит нам о другом. В русском характере
степени издергал старую кобылу, что она, казалось, уже всякую чувствительность
еще надо разобраться. Посмотрите, в какие далекие пространства мы ушли! А какие
потеряла: убей — шагу больше не сделает. И только после этого я окончательно
города построили! Одной только силой удержать такие пространства нельзя. Толь-
пришел в себя: взял кобылу под узцы и ласково попросил: «Ну-ну, милая, трогай!»
ко силой уважения. Потому мы состоялись — и территориально, и исторически.
Раз попросил, два попросил.. И представьте себе — тронула! Пошла! И не влево
А фальшь под правду, которую нам внушают, глушит наше национальное сознание.
пошла и не вправо, а так, как и должно — прямо.
— Ваше поколение имело броню, что «не крошилась при ударе». Сегод-
Вот ведь, оказывает, сила какая в слове!
ня же мы иронизируем над понятием «чувство Родины», затаптываем послед-
Писательство — это тоже своего рода извоз: дорога к читателю. Дорога из жиз-
ние ростки патриотизма. Есть ли у нас шанс спасти этот феномен?
ни в жизнь. А раз так, то тут, значит, тоже гляди да гляди: откуда везешь и куда?
