Рид притягивает меня к себе и ободряюще обнимает.
— Точно, — говорит он, словно гордясь мной за то, что я пришла к правильному выводу. Однако, я желала бы в оставаться в неведении.
— Твоя душа способна выжить в ангельском теле, — говорит он, опустив голову на грудь. — Я не видел такого раньше. Я уверен, что не один падший тебя еще не видел… их будет привлекать к тебе по многим причинам. Ты представляешь крайнюю опасность; ты то, что всегда было запрещено. Я не хочу знать, что один из них будет делать, если обнаружит тебя, я вообще удивляюсь тому, как ты можешь быть не замеченной такое долгое время, — говорит он, крепче обнимая меня, будто хочет защитить меня даже сейчас.
Внутри меня искрится небольшой луч надежды, показывая тем самым, каким темным стал мой мир, и что еще более важно, как он мне сейчас необходим.
— Но прежде чем ты сказал мне это, ты хотел уничтожить меня, — бормочу я, а у меня в голове, словно светлячок вспыхивает искра.
— Я подумал, что твоя душа все меняет, — серьезно говорит Рид. — Ты можешь спастись, и не имеет значение, откуда ты пришла. Как у человека, у тебя есть свободная воля, — объясняет он мне. — Так же ты обладаешь предчувствием, которое может быть божественным даром.
— Но, если, защищая меня, ты подвергаешься опасности, то зачем тебе брать на себя такую ответственность? — спрашиваю я, беспокойно заерзав. Он просто сумасшедший раз связался со мной.
— Эви, ты знаешь, сколько мне лет? — задумчиво спрашивает он меня.
— Много, — предполагаю я, в основном потому, что не имею понятия сколько ему лет.
— Да, — соглашается он. — Я был здесь очень долгое время, эволюционируя вместе с человечеством, но ты не одна из них. Я боролся рядом с другими ангелами. Мы хорошие солдаты, зверские убийцы. У нас нет семей; по большей части, наша дружба основана на войне.
— Я вижу, — говорю я, пытаясь представить его эволюцию.
— Я солдат… я убийца… у меня нет чувств, — последнее слово он говорит с горечью, пытаясь объяснить мне. — Но потом я увидел тебя, и испытал эмоции, которых никогда раньше не испытывал…
Он смотрит на меня, пытаясь увидеть, понимаю ли я то, что он мне говорит.
— Ты как сирена, которая поет для меня, и я чувствую… — он умолкает.
— Что ты чувствуешь? — призываю его я, мягко поглаживая его щеку.
— Ты знаешь, почему сегодня я пришел увидеть тебя? Как я нашел тебя сидящей на ступеньках? — спрашивает он, склоняясь к моей руке.
— Нет, — вздыхаю я, очарованная совершенством его лица.
— Твое сердце. Оно поет для меня, зовет меня. Я знаю, когда ты испугана, когда тебе снятся кошмары, которые будят тебя среди ночи. Я знаю, кода ты счастлива. Но сегодня ты меня напугала. Твое сердце прикатило пение. Оно замедлилось, и я едва слышал тебя. Я должен был найти тебя… — говорит он и приближает свое лицо так, что его губы нежно целуют мою ладонь.
— Ты можешь издалека услышать мое сердцебиение? — спрашиваю я и думаю, что оно могло перестать биться просто из-за волнения, когда кивнул.
— И ты все еще ощущаешь порхание бабочек?
— Да, — отвечает он.
— Это должно было случиться раньше. Я не единственный человек, у которого есть… — я остановилась, когда он затряс головой.
— У тебя никогда никого не было? — спрашиваю я, меняя тему разговора.
— Не на Земле, — подтверждает он, и мое сердце болит за него.
Жить вечность без любви…
— Это не имеет ни какого смысла; ты совершенство, а я мутант. Что может замышлять Бог? — спрашиваю я его.
— Ты не мутант, а я не совершенство, — бормочет он.
— Есть одна вещь, которую я узнал за все время, что был здесь, и это лучший урок, которому я могу научить тебя. Она такова: Никогда не думай, что знаешь мысли Бога.
— Да, этот урок прост для меня, потому что я не имею понятия, — уверена я.
Я думаю о том, что он сказал мне о моем сердце, и о том, что он провел в одиночестве большую часть своей жизни.
