Селена Граймз снова подняла руку.
– Вы сказали, миз Ренч находится в обычной больнице, так?
Смоукхарт заскрипел зубами.
– Да. Она появилась на карте, когда ее везли на скорой. Я узнал адрес, мы с констеблем обыскали ее дом, а потом отправились в больницу, чтобы допросить ее. К сожалению, она ничего не знает. Намеренно или случайно, но ей стерли память.
Ноздри Иви раздулись от негодования. Как же страшно, наверное, было бабушке Сильвии!
– В таком случае она вряд ли куда-то денется, – подытожила Селена Граймз. – Установите за ней круглосуточное наблюдение и через несколько дней снова допросите. Кто знает, может, память к ней вернется. Ни к чему будоражить Лундинор, пока у вас нет улик и достоверной информации.
Смоукхарт скривился.
– Эта женщина скрывалась годами! Разве этого мало, чтобы считать ее подозреваемой? Я уже задержал ее внука. Возможно, он обладает ценной информацией. Я планирую допросить его в самое ближайшее время.
У Иви сердце сжалось.
Губы Селены нервно дрогнули.
– Офицер, я безусловно ценю ваше рвение и жажду справедливости, однако закон не разрешает выдвигать обвинения без доказательств. Внук миз Ренч также является необычным гражданином, то есть одним из нас. Вы должны отпустить его и позволить беспрепятственно перемещаться по Лундинору.
Она повернулась, шлейф платья зашуршал.
– Это мое последнее слово. И вот еще что… Мне бы не хотелось, чтобы вмешалась пресса. Нам не нужна шумиха.
Она посмотрела на собачку и умильно улыбнулась.
– Идем, моя крошка!
Смоукхарт смотрел, как Селена Граймз величаво продвигается к выходу. Когда дверь за ней с грохотом закрылась, плечи у него напряглись.
Иви с облегчением вздохнула. Она еще не поняла, как относиться к тому, что услышала, но точно знала одно: Смоукхарт повернулся к ней спиной. Значит, есть шанс проникнуть к камерам, и она этим воспользуется!
За дверью начинался мрачный, выложенный плиткой коридор. По левую сторону тянулся ряд стеклянных дверей, на каждой – табличка со званием и фамилией. Похоже, у офицера Смоукхарта был самый большой кабинет, а дальше находился кабинет сержанта Крабшорта, сержанта Пайка и констебля Штормфранта. На противоположной стороне были двери с маленькими окошками наверху; перед каждой на уровне глаз парило коричневое перо.
Иви тихо подошла к первой двери.
– Теперь не быть неосторожной, – шепнул Скрип. Иви чувствовала, как он дрожит в кармане, и ласково сжала его в ладони, чтобы ободрить. Когда она подошла к первому перу, оно встрепенулось и начало писать:
Иви заглянула в окошко и увидела ярко освещенную квадратную комнату. Женщина с нечесаными рыжими волосами в клетчатом берете и футбольной форме лежала на скамье и чистила ногти.
Следующие две камеры пустовали, а за ними была камера, залитая странным зеленым светом. У Иви тут же закружилась голова.
– «Дыра упыря», – громким шепотом объяснил Скрип. – Особая камера для «грязнушек». Внутри терять память, Лундинор после забыть.
Иви содрогнулась. Значит, если обычный человек посидит в такой камере, то потеряет память? Ничего себе! Необычные и в самом деле готовы на что угодно, лишь бы сохранить тайны Лундинора. Когда она приблизилась к следующей двери, перо написало:
