Гнутая монетка

– Уверена, что утром здесь был необычный, – сказала она. – Он вел себя очень странно, а руки у него были все в гнойниках и струпьях.

Она заметила, что Этель и Вэлиан встревоженно переглянулись.

– Это значит, что он занимался незаконной торговлей, да?

Этель надула губы.

– Если руки у него в таком ужасном виде, значит, он совершил множество незаконных сделок. Это серьезные правонарушения. Чле… – Она запнулась, но продолжила: – Члены «Панихиды» поступали так, чтобы доказать верность делу.

Иви давно догадывалась, что человек в сером искал бабушку Сильвию; а если он член «Панихиды», то все становится на свои места.

Они вошли в холл, и Этель достала листок бумаги. Взглянув на него, она сказала:

– Палата 6Б.

Иви постаралась представить себе человека в сером. Лица она не видела, его скрывали широкие поля шляпы, но она помнила, как он двигался: быстро и крадучись, просчитывая каждый шаг.

Пока Этель уточняла у администратора, как пройти, Иви шепнула Себу:

– А вдруг человек в сером и в самом деле член «Панихиды»? Что, если это он стащил документы бабушки Сильвии? Тогда он узнал ее адрес и… – Она помолчала. – Может, он сразу помчался к ней домой и все обыскал, пока мы добирались на автобусе?

У Себа в руке был мобильник. Он сунул его в карман и потер шею. На миг Иви показалось, что он сейчас снова скажет, что она больная на всю голову, но брат молча покачал головой.

Этель вернулась, а Иви все оглядывалась, высматривая необычных. Ее внимание привлекла пожилая дама, которая стояла в палате и распаковывала небольшой чемоданчик. Иви на мгновение зажмурилась, сообразив, что ждет, когда женщина заберется в него и исчезнет.

Себ, видно, тоже ее заметил: он пихнул сестру локтем в бок.

– Мы снова в нормальном мире, – сказал он. – И нас окружают нормальные вещи.

Иви была немного разочарована. Нормальный – не всегда значит лучший. Ведь свечка-невидимка – это круто. На миг она представила, как бы сложилась жизнь, если бы ее бабушка не потеряла память. Тогда она с самого детства знала бы про удивительный мир Лундинора.

Бабушка Сильвия занимала отдельную палату. Когда они вошли, она сидела в кровати, светлые с проседью волосы были распущены, щеки бледны.

– Иви! – слабым голосом сказала она. – Себастьян! – Распахнула объятия и улыбнулась.

Иви растерялась, увидев, как бабушка ослабела. Казалось, она болеет не первый день. Одна ее рука была в гипсе, к другой полоской белого пластыря была прикреплена тонкая прозрачная трубочка.

– Мне так жаль, – сказала бабушка, когда они подошли поближе. – Так жаль…

Иви осторожно обняла ее, и на глаза навернулись слезы.

– Это я во всем виновата, – прошептала бабушка Сильвия.

Иви отошла, и Себ, покосившись на Вэлиана, наклонился и поцеловал бабушку в щеку.

– Вы не пострадали? – Бабушка с озабоченным видом принялась их рассматривать.

– Все в порядке, – сказала Иви, торопливо смахивая слезы, пока бабушка не заметила. Не стоило ее расстраивать. Себ молча пожал плечами.

– Ты-то как? – спросила Иви. – У тебя только запястье сломано?

– Да. Слава богу, на бедре всего лишь ушиб.

– Сильвия? – Этель сняла свой яркий платок, и непослушные темные волосы торчали во все стороны. Иви представила себе, какой отважной и лихой Этель была в молодости. Не удивительно, что они с бабушкой были лучшими подругами.

Бабушка Сильвия смотрела на Этель так, словно увидела призрак, в ее глазах блестели слезы.

– Я не помню твоего лица, – тихо сказала она. – Прости, Этель. Но я узнаю твой голос.

Этель медленно кивнула и покрепче ухватилась за спинку кровати.

– Все в порядке, – сказала она бодрым голосом, но Иви догадалась, что это причиняло ей боль. – Всего сразу не упомнишь.

Бабушка Сильвия поднесла руку к лицу, потерла висок.

– Жаль, что сразу не получается. Все расплывается… – Она повернулась к Иви и Себу. – Когда меня привезли из операционной, в голове будто вата была, мелькали какие-то странные образы, слова, лица и имена – какая-то бессмыслица. Сначала я думала, что