– Замок идеален, – произнес Гетц. – Мы все поздравляем вас, ваша милость. Вы оказались правы во всем! Совершенно во всем!
– Это был только один выстрел, – Арвел повернул к нему чуть бледное лицо. – А что будет после сотни? Впрочем, это мы сможем выяснить уже только в бою – у нас нет ни одного ствола, который можно было бы спокойно расстреливать на определение ресурса. Дело это все-таки опасное, ребята, но тут уж – хоть молись, хоть спать ложись… Мы будем стрелять из этих пушек, и если им суждено нас поубивать, значит, такова судьба. Жертвуйте семейным богам – глядишь, и пронесет.
– Лучше мы угостим вас добрым старым вином, – усмехнулся вдруг усач-старшина. – Если ваша милость не сочтет это оскорблением…
10
В следующие три дня были собраны и отстреляны остальные пять пушек. Арвел волновался, как юный жених на пороге храма, но конструкция оказалась даже прочнее, чем он предполагал, – Рино Гетц, быстро натренировавший своих опытных пушкарей, давал по четыре выстрела в минуту полным зарядом, и ни один из замков не показал слабины. Стрелять быстрее пока не удавалось, да Арвел и не торопил, он знал, что в реальном бою эти солдаты покажут себя как следует. Отстрел на дальность, устроенный с краю торфяника, заставил Хаддена широко распахнуть глаза. Тяжелое ядро, пролетев полтора лона, пробило имитирующий корабельный борт щит из трех слоев толстой доски и полетело дальше, булькнув затем в далеком болоте. Определить начальную скорость Арвел не мог, но было ясно, что новая пушка дает не виданные раньше возможности.
На последние стрельбы он пригласил, наконец, Хонта, занятого работой на Южном Роге. Лавеллер долго рассматривал замок, заглядывал в ствол, качал головой и беззвучно шевелил губами.
– Это выдающийся успех, – заявил он наконец. – Сталь, тугоплавкая бронза – в этом пеллийцы уже обогнали наших металлургов, а ведь всего-то лет десять назад ситуация была прямо противоположная. Что же касается самой конструкции, господин мой Арвел, так я восхищен не только ее смелостью, но и качеством обработки… Да, и где вам лили эти стволы – неужто здесь, на Бранти?
– В Геррите на казенные средства поставили прекрасные печи новейшей разработки. Для них требуются особые угли, но, как оказалось, этого добра на острове навалом. Литейщики – гении из гениев, их собирали по всем окрестным островам, заманивая деньгами и королевскими льготами для потомства.
– Я что-то слышал об этом, – Хонт восхищенно провел ладонью по горячему после выстрела замку и вздохнул, – но не думал, что они смогут отлить ствол такого совершенства. Сколько его охлаждали? Месяц?
– Гораздо меньше – около десяти суток, но с постоянной продувкой горячим воздухом. Рабочие у вентиляторов менялись каждые два часа. Температуру снижали постепенно, день за днем. Видите ли, прежде чем обратиться к ним со своим заказом, я посмотрел на кое-какие детали, изготавливаемые этими мастерскими. Они научились варить стали с невиданными характеристиками! Сюда приезжали лучшие столичные химики, из тех, что годами не могли найти деньги на свои опыты… А здесь мы видим уже не опыт, но – результат. А ведь эти люди – мастер-магистр Кисто, например, или Банок, ученик Вилфура, – еще недавно слышали лишь насмешки…
– Да, часто именно война открывает глаза закоренелым глупцам, не желающим видеть суть и смысл движения мысли… – с грустью покивал лавеллер.
Дело шло к закату. Арвел велел сворачиваться и повел Хонта к их лошадям. В глазах математика поблескивало мечтательное любопытство мальчишки, увидевшего в чужих руках новую, яркую игрушку.
– А знаете, – произнес он вдруг, берясь рукой за стремя своей кобылы, – мне пришло в голову следующее: что, если мы попробуем выбить сорокапушечники господина Руччи на такой дистанции, о которой раньше и думать не могли? Какая у нас, в конце концов, задача – уничтожить корабли или сорвать высадку?
– Уничтожить… – повторил Арвел. – Ну об уничтожении такой армады не было и речи. Мы должны угробить столько кораблей, сколько сможем, пусть даже у самого берега. Пусть враги высадятся – уж сколько их там останется. Мы уложим их здесь, в городе, мы загоним их в болота, и они утонут там самым постыдным образом.
– Если хоть полтора десятка ядер попадут в корабли на дистанции в три лона – уверяю вас, таких сюрпризов не выдержат никакие капитанские нервы. Они сменят курс, чтобы двигаться мористее, на мостиках начнется паника, и я ставлю рваную подметку
