– Яр! – обрывает его Женя.
– А что я? Это она считает, что мы вершители судьбы. А мы только исполнители.
– Яр, замолчи! – Александр. Тяжелейшим голосом. Голосом надгробной плиты. И мы замолкаем. Молчим. Не глядим друг на друга. Старина Эйдос облизывает чёрные губы и снова вываливает язык.
– Excusez-moi, mes amis. – Яр поднимается, берёт шляпу. – Excusez-moi de gacher votre journee. Je pense qu’il vaut mieux que partions?[2].
Разворачивается и уходит. И мне стоит пойти с ним, но я не могу. Сижу и гляжу ему в спину, и хочется разреветься. Но я держусь. Чувствую на себе взгляд Александра и опускаю глаза.
– Мне кажется, ты хочешь о чём-то спросить, – говорит он.
О чём-то спросить? Да, мне многое хотелось бы у тебя спросить, дружище. У тебя, многомудрого и древнейшего. У тебя, кто видит будущее и читает в душах. Среди нежитей говорят, что если кто-то и приблизился к постижению истинной природы вещей, так это ты. Так может, ты знаешь, что со мной происходит? Что происходит с нами – со мной и Яром. Ответь мне, скажи, предскажи! Погадай на кофейной гуще, брось кости, приоткрой завесу будущего – что будет с нами? Со мной и Яром. С Ёмом – и со мной. Если есть у нас какое-то будущее. Если может быть – у нас – хоть какое-то будущее…
– Как узнать избранного? – спрашиваю я и сама себе поражаюсь: вопрос слетел с языка помимо воли. Я не думала об этом. Или мне казалось, что не думала. – Есть ли признаки?
Александр улыбается. Я уже уверена, что спросила ерунду. Я и не жду ответа.
– Есть, – говорит он. – Они давно известны и даже собраны в одном тексте.
Я молчу. Смотрю на него во все глаза. Я не верю тому, что слышат мои уши. Александр ухмыляется.
– Где можно увидеть этот текст? – спрашиваю, и он ухмыляется снова. Наверное, думает, что я представила себе манускрипт в сыром подземелье. Но я ничего не представила. Я ещё не могу ничего представить.
– Это «Дао дэ цзин».
– Почему ты так решил?
– Я знаю. «Дао дэ цзин» написан житью. Точнее, он был написан житью и её человеком. Это руководство. Чтобы узнать друг друга.
Я молчу. Я не могу ничего сказать на это. Житью и её человеком. Значит, всё, что передаётся изустно, во что верит нежить, что нас держит и спасает – правда. Мне становится холодно, как будто я стою над обрывом.
– Лао-цзы был уроженцем уезда Ку в царстве Чу, носил фамилию Ли и был главным хранителем архива государства Чжоу. О его жити известно, что она пришла из западных земель и носила имя И. После того как было записано учение о дао и дэ, они вдвоём удалились туда же; о дальнейшей судьбе их ничего не известно, – говорит Сократ, словно читает. – Можно сказать, что это единственный доподлинный случай совместного освобождения. Если другие и были, после них не осталось никаких свидетельств: ни письменных, ни устных. «Дао дэ цзин» переписывалось и дополнялось поколениями и поколениями людей. Но за всеми исправлениями до сих пор можно различить ядро – учение об освобождении от собственной природы.
– Для нежити? – уточняю я.
– Для жити. Для жити и человека. Для избранных.
От столика, где сидят подростки, слышится шум. Женя быстро оборачивается и шепотом говорит:
– Сашенька, милый, тебе не кажется, что ты немного отвлёкся?
– Да. Извини. Мне надо работать. – Он опускает глаза к монитору и вот уже остервенело стучит по клавиатуре. Женя ёрзает, вполоборота следит за молодыми людьми, а те пошумели и снова стихли.
– Что он делает? – спрашиваю я, кивая на Александра.
– Всё то же, – откликается Женя. – Занимается спасением человека. По две попытки самоубийства в неделю.
– Я всё слышу, – говорит Александр сквозь сжатые зубы.
– Слушай-слушай. О твоих же подвигах буду вещать. Например, – начинает Женя, как хорошую историю, – как-то раз во всём доме отключается вода. Вся – и горячая, и холодная. Как раз в тот вечер, когда наша Несмеяна возжелала утопиться.
– В ванной, что ли?
– Ага. Дело-то – весна. А она холода не любит. Кроме того, для верности решено было порезать себе вены. Представляешь, красота: ванна, кровища. Лежит, белая, как мрамор. Этакий Марат.
– Фу, – морщусь я.
– Ты не понимаешь современного искусства, – смеётся Женя добрым смехом. – А в другой раз компания положила
