от Централи, когда все силы вкладываешь в борьбу с Грешниками или побеги от Теней, ты волей-неволей отключаешь всё, что может тебе помешать. Всё, включая собственную совесть.
С совестью не побегаешь по лесам, игнорируя крики о помощи тех, кто через пять минут превратится в Грешников. Совесть не поможет тебе тащить на себе тело раненого мужчины, истекающего кровью, из мясорубки, устроенной его женой, сошедшей с ума после прихода Теней. Да, бывали и такие: не тихие-мирные, как в Восьмерке, а буйные и агрессивные, не разбирающие ничего на своем пути…
В Мире После можно было выжить лишь тогда, когда ты смиришься с мыслью, что ты – один против всех. И никто тебе не поможет.
Вот такие выживают в мире после Великого Разрушения.
И только здесь, в защите и под крышей, в не забитую проблемой выживания голову, могла прийти мысль о перевороте. Трой прав: как только человек останавливается и перестаёт думать о том, как ему выжить, – он начинает задаваться вопросами. И теперь я не могла сказать, за что я ненавидела его больше: за то, что он намеренно выбил меня из состояния покоя, в котором я пребывала до встречи с ним, или за то, что он пробудил мои чувства лишь для того, чтобы я смогла наконец прозреть.
Сердце снова заныло, а я почувствовала себя раненым зверем.
Хотелось кричать, бежать, метать кинжалы или стоять под кипятком. Я не могла находиться на одном месте.
Как сложно было чувствовать.
О, я всё готова была отдать за то, чтобы вновь вернуть прежнюю себя – но слишком хорошо понимала, что это невозможно.
Я пересекла комнату и вышла в коридор.
Как мне хотелось, чтобы за моей спиной была непробиваемая стена, чтобы мне не приходилось проходить всё это в одиночку… Но нет. Я не только одна, я ещё и с неразделёнными чувствами. И, кажется, с разбитым сердцем – но я в этом не уверена, поскольку до этого момента вообще сомневалась в его существовании. Точнее, я была в курсе, что как таковой орган присутствует в моем теле, – но я была уверена, что «полюбить», как в книжках, которые мне тайно давали читать мои приёмные родители, я не смогу.
Какие убогие мысли…
Я вышла на улицу. На дворе уже было темно; свежий воздух остудил горячее тело и пылающие щеки. Мне было стыдно за себя – за то, какой я стала. Мне казалось, я была сильнее, когда пришла сюда. И дело не в физической подготовке, которая заметно улучшилась меньше чем за месяц, проведённый в отряде демонов, а дело в стальной броне, которую я имела за стенами – и которой лишилась здесь.
Проваляться целый день в постели из-за… стресса? Подцепить лихорадку из-за негромкого «не знаю» – в ответ на свой вопрос?
Где же хвалёная сила истинных чувств? Или мне чего-то не рассказали о великой и могучей, способной свернуть горы Любви?
Нет, конечно я понимала, что свалил меня не столько стресс, сколько нервное истощение от сильных нагрузок и недосыпа. Но психическое расстройство стало последней каплей для моего ослабшего организма. Мой щит рухнул – а вместе с ним ушла и опора из-под ног. Теперь я ощущала себя невероятно голой и беззащитной… даже полностью экипированная и с кинжалами в руках.
Через несколько десятков минут я поймала себя на мысли, что меряю шагами площадь полигона. От этого стало ещё хуже. Мне нужно было высказаться… да, мне необходимо было поговорить хоть с кем-то. Или не поговорить, а просто ощутить чью-то поддержку; так уже было больше пяти лет назад – когда я бежала из лаборатории, понимая, что мои приёмные родители, которых я успела полюбить как родных, мертвы… когда я покидала то здание и понимала, что мне просто некому рассказать о том, что со мной произошло – более того, я не могу рассказать об этом никому. То есть – вообще
И именно в тот момент, испуганная, загнанная, но не сломленная, я встретила Дамаса.
Я резко остановилась. А затем ноги сами понесли меня. Через полигон, по внутренней территории базы к его дальней части – корпусу наёмников. Время было позднее, скорее всего, мужчины уже разошлись по своим спальням – я не обращала внимания, есть ли кто в коридорах здания, когда шла к его комнате. Когда оказалась перед дверью, остановилась на мгновение, а затем вошла без стука.
Дамас лежал на кровати, закинув руку под голову, и что-то читал. Но увидев меня, а точнее, ту меня, которая вошла в его комнату, наёмник резко поднялся и сделал шаг навстречу. Больше мне было и не нужно. Я вошла в его объятия так естественно и так
