- Amin melli lle – «я люблю тебя» на эльфийском. Своё слово я не могла нарушить. Могла лишь обойти. Ты не знал этого языка и никогда не спрашивал перевода фразы, что защищала тебя.
- Ой дура-а-а-ак, – пряча лицо в ладонях, прошептал синеглазый, но в окружающем пространстве тайн не оставалось, слышно было даже тяжёлое дыхание, не говоря о большем.
- Ты не дурак, ты мой принц. Любимый принц, – ласково сказала Элеонора, оборачиваясь к юноше. Он убрал ладони от лица, подымая взор, полный надежды, на девушку. Она ему ласково улыбалась, и этот взгляд…
Дальнейшее виделось как в замедленной съёмке.
Вот Рика делает маленький шаг к нему…
Выпущенные из-под пристального внимания фоалинэ главы родов подымаются со своих мест, одновременно с этим вытягивая из складок одежд свои мечи…
Леденящий ужас отражается во взгляде маэлта, но сказать он ничего не успевает, впрочем, как и сделать…
Летящую ленту катаны, стремящуюся снести голову разоблачившей их девушке, остановить некому, все просто замерли в испуге…
Неожиданный рывок фоалинэ вниз – пригибаясь, пропуская смерть, срезавшую взметнувшиеся локоны, в миллиметрах над макушкой…
И, как отпущенная пружина, Рика распрямляется, раскидывая в стороны руки-крылья, не поднимая головы и отступая назад. Резко. Точно. Безжалостно.
И всё застыло.
Вскрик окружающих людей достиг сознания мгновение спустя. И сколь стремительны были движения до, столь медлительны они стали после…
Тягуче-медленно распрямлялась фигура фоалинэ, подымая голову и опуская руки…
Безвольно-быстро оседали тела предателей, соскальзывая с лезвий Призраков, словно пришпиленные бабочки…
Выражение холодной ярости, заострившиеся черты и леденящий взгляд на лице ангела…
Запоздалое чувство раскаяния в чертах принявших смерть…
В который раз за день – потрясение.
В который раз за месяц – удивление.
В который раз за год – спасение.
Остановившееся время забыло, как идти.
Застывшие вокруг люди забыли, как дышать.
Замершие на долгое мгновение сердца заработали с удвоенной силой, стараясь достучаться до мозга и вернуть душу из пяток на место.
И вдруг всё ожило и пришло в движение.
Поднялся гул голосов, засуетились стоявшие по периметру стражи, заплакали женщины. Послышалось сначала робкое, но набирающее силу:
- Убийца… Убийца! Убийца!!!
Дар смотрел в зелёные глаза, не узнавая их хозяйку. Всегда такие тёплые и нежные, они были холодны, как сталь, потемневшие от злости и затопившего радужку зрачка; расслабленная хрупкая фигурка, пронзившая недавно две груди кинжалами; побелевшие тонкие губы, для него всегда горячие и пьянящие.
Крики окружающих пробили, наконец, панцирь, сковывающий его сознание, напугав до дрожи. Защитить! Спрятать своё сокровище ото всех! Не отдавать им свою невесту духа, ангела души и госпожу сердца!
Взгляд заметался в поисках путей к отступлению, а ладонь легла на рукоять Повелителя Стихий.
И вновь, как много раз до этого, тихий голос заставил всех умолкнуть:
- Лишь ангелам позволено судьбой
Дарить благословенья поцелуем.
И ангелам дозволено решать:
Убить, простить или забрать всё всуе.
Живите праведно и не творите зла,
Чтоб не увидеть ангела во гневе.
Или схлестнутся вместе Свет и Тьма,
