в комочек и старался не прикасаться к самой сетке, которая, как мы понимали, приносила ему если не боль, то дискомфорт точно.
– Упырь обыкновенный, – констатировала Анька, вглядевшись в призрака. – Ну да, хамелеон. Ольга, ты чего орала?
– А вот чего! – прошипел призрак и дернулся в сторону Анютки.
Он откинул капюшон, и из его призрачного пустого черепа вырвался белый свет, который, как нам показалось, готов был затянуть за собой и меня, и Аньку, да и весь сквер.
– Маньяк, – спокойно констатировала я. – Пьет энергию, но на большее не способен. Расслабься, упырь, на нас это не действует.
– Но впечатляет! – пискнула Ольга, вырвавшись из рук обоих Дмитриев, которые ничего не понимали, но пытались одновременно и успокоить девушку, и добиться хоть какого-нибудь ответа, что же происходит тут на самом деле. Призрака они так и не увидели. – Дайте я ему врежу!
И, соорудив в руке проклятие, отчего-то синего цвета, она послала его точно в череп. Магическая сетка ничуть не помешала проклятию, оно спокойно преодолело преграду и впечаталось в призрака. Тот охнул и сложился пополам.
– Ведьмы!.. – простонал призрак.
– Ага, – с готовностью согласилась Анька. – Прикинь, как ты нарвался!
– Надо вам чего? Пришли беззащитного призрака пленить?
– Нужен ты нам больно! Скажи, а ты не Елисей?
– Какой Елисей? – обиделся призрак. – Я из восточных вампиров. Хакимом при жизни был, а теперь Сенька я!
Ну и славно! А то я уже боялась, что у деда снесло крышу конкретно. Вот только не хватало узнать, что в роду энергетический вампир объявился. Да и страшно было Татьяну с таким сводить. Восстановить свою сущность, чтобы потом любимый при жизни мужчина нашел тебя и «выпил»? Нет, такого я прабабке не желала.
– Сенька, а что ж ты только на женщин нападаешь? – вдруг поинтересовалась Ольга, стряхивая с руки Дмитрия-первого. – У мужиков что, энергия невкусная?
– Да мне все равно кого пить, – отмахнулся призрак, натягивая капюшон на череп, – но надо поддерживать имидж. Раз пошло, что я только женщинам являюсь, надо держать марку. К тому же вы более эмоциональные, одно удовольствие вас пить. А мужиков я вампирю в одной баньке в Гатчине. Они там как напьются своих коктейльчиков, только успевай энергию хлебать. Там в основном и питаюсь. Тут я редко, так, чтобы не забывали. Выпустите меня, а?
Мы переглянулись. С одной стороны, пусть катится, а с другой, если он сейчас вздумает напасть, то не знаю, смогу ли я создать еще раз такую нить. Я сама не поняла, как она появилась и как я ее вытянула. Да и Анька тоже ни в жизнь не вспомнит узор этой сети.
– Слушай, а ты никакого Елисея не знаешь? – на всякий случай поинтересовалась я, пока вампир сидел в клетке и был готов к сотрудничеству.
– Не знаю, – отмахнулся он. – Бычий Глаз на рынке тут неподалеку вампирит, Ядвига в Царском Селе время от времени питается, а Елисея я никакого не знаю.
– А не из вампиров?
– С такими не дружу, – гордо заявил упырь. – Своя тусовка интересней!
И ведь не поспоришь. Деваться было некуда, пришлось отпускать. Не тащить же его прямо в сетке к нам домой, Алена и так нас ненавидела из-за того, что мы заполонили ее квартиру различными сомнительными личностями. Вот только призрака восточного вампира ей не хватало.
– Да, девушка, вы бы обулись, – пропыхтел Сенька, обращаясь ко мне и выпутываясь из сетки с нашей помощью. – А то такая красивая, и с такими грязными ногами. А вон ту вещицу, что у вас так фонит, я чувствовал у одного домового. Он как раз в Гатчине при баньке и обосновался. Только вот не любит он меня, паразит! Каждый раз веником норовит прихлестнуть! Удачи, девчонки! Я вас запомнил, больше пугать не буду. И своим не посоветую. А то злые вы…
И призрак растворился в питерской белой ночи.
Я же осталась стоять босиком, чувствуя, что ноги реально начинают замерзать. Девчонки такими же растрепами стояли рядом и тоже не знали, что же делать дальше. Отмахиваясь от Дмитриев, для которых со стороны все выглядело так, как будто мы минут пятнадцать воевали с воздухом, и которые теперь требовали четких объяснений, мы прикидывали, куда нас в такое время и в таком виде пустят поужинать, ведь в карманах у нас только одна не совсем просохшая стодолларовая купюра, а есть хочется жуть как. Наконец мой Дмитрий начал хоть что-то соображать, потому что подошел и закинул меня к себе на плечо. Желудок отозвался
