Тео спокойно стоял, ожидая возвращения Мак-Вильямса. Майор молчал. В воздухе витало напряженное ожидание: что-то будет! Мак-Вильямс обернулся настолько быстро, насколько позволял ему избыточный вес. В руках он нес тяжелый деревянный хомут: его надевали на второго мула, когда дорога требовала закладывать фургон парой.
– Наденьте хомут на рядового Теккари! – распорядился майор.
Мак-Вильямс снова замешкался:
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Наденьте хомут ему на шею.
Тео, ни к чему еще не принуждаемый, повернулся к здоровяку.
– Я не мул, лягаться не буду, – проговорил он с улыбкой. – Честное слово!
Над солдатскими рядами снова залетал неловкий смешок.
– Молчать! – приказал майор. – Мак-Вильямс, поторопитесь!
Делать нечего, здоровяк подошел к Тео и опасливо возложил ему на шею хомут.
– Мне жаль, – шепнул он украдкой.
Тео повернул голову, насколько это было возможно:
– Да ладно, не парься. Лишь бы мне, как мулу, тебя туда-сюда таскать не пришлось!
Мак-Вильямс удивленно посмотрел на юношу, потом неуверенно улыбнулся. Приказ он исполнил и отступил на шаг. Тео никак не удавалось поднять голову и посмотреть на отряд. Ясно было – через несколько минут вес хомута станет нестерпимым. Вот теперь пауза длилась и длилась, нарушаемая лишь шагами майора: Меррет расхаживал туда и сюда. Тео увидел себя глазами товарищей: пристыженного, замершего словно в покаянном поклоне. Они не могли разглядеть его лица, значит не видели, что на нем не было ни тени стыда. На самом деле Тео радовался. Он ведь сумел сполна отплатить Меррету, да еще спровоцировал его на такую вот месть. Вынудил показать себя мелким и мстительным человеком.
Поглядывая краем глаза, Тео дождался, пока майор повернется к нему спиной. Тогда юноша переступил с ноги на ногу, слегка подпрыгнул, взбрыкнул, выдав веселое плясовое коленце. В строю негромко хихикнули, голос показался знакомым. Казанова, вероятно, был вне себя от гнева, но все же он понимал, что на уме у приятеля. Рядом с Казановой послышались еще сдавленные смешки. Майор застыл на месте, потом повернулся. Тео понял – его план удается. Он собирался показать отряду, что Меррета вполне можно поднять на смех. И теперь они увидели как.
– Довольно! – громыхнул голос майора.
Но прозвучало это куда менее грозно, чем обычно. Настоящей ярости не было, скорей ее имитация. Меррет продолжил:
– Идем маршем на запад! С нынешнего утра мы находимся на вражеской территории и должны быть готовы к нападению в любой момент! Всем носить предписанные головные уборы! А ты, Теккари, – добавил он, поворачиваясь к Тео, – пойдешь с мулами.
10 часов 40 минут
Казанова смотрел, как Тео приковывали цепью к фургону. Остальной отряд сворачивал лагерь. Майор Меррет направлялся к своей палатке, и Казанова, поразмыслив, двинулся следом. Туда, внутрь, он никогда еще не входил. Дождавшись позволения, шагнул под матерчатый кров и невольно поразился удобству. Лежанка была оснащена прямо-таки настоящим матрасом и простынями, грубый парусиновый пол покрывал мохнатый ковер. Майор сидел у столика, писал последнее донесение, чтобы отправить его прежде, чем подразделение отправится в глубину Территорий.
– В чем дело, рядовой Лэйксайд? – спросил он, не отрывая глаз от бумаги.
– Просьба есть, господин майор, – сказал Казанова.
Он знал, что Меррет лучше всего реагировал на смирение, граничившее с уничижением. Поэтому Казанова стоял, скромно опустив взгляд и держа руки за спиной.
Майор наконец поднял глаза:
– А я думал, в этом подразделении не принято просить поблажек у вышестоящих.
– Так точно, сэр. Это я понимаю.
Майор помолчал.
– И в чем дело?
– Я прошу позволения поговорить с вами о Теодоре… о рядовом Теккари. – Казанова сделал паузу, но Меррет молчал. – Он еще ребенок, сэр, – продолжал Казанова. – Парню всего шестнадцать. Он, конечно, упрямец и нахал, каких мало, но… где же ему силенок взять? – Казанова вновь помолчал. – Спору нет, наказание, которое вы назначили, сэр, должно быть исполнено. Просто… очень вас прошу: накажите меня вместо него.
