То же самое случилось и с пеплопадом. Дюймовый слой «теплого снега» первым же росистым утром обратился в вязкую жижу. Там, где не потрудились подмести улицы и тротуары, под лучами солнца запеклась тоненькая цементная корка. Она уродовала город, превращая его в серую облезлую мумию. Утренние газеты взвинченными голосами кричали о тлетворных проявлениях «Наковальни»… большей частью, однако, Новый Запад воспринял пепел просто как новый вид осадков.
Шадрак поглядывал кругом, шагая к зданию Палаты представителей. Зрелище было отчасти забавное. Кое-где рабочие пытались счистить корку с оконных стекол. Дети бросали в реку куски застывшего пепла. Небесное явление, причина которого оставалась неясной, никого особо не беспокоило. Примечательное исключение составлял предсказатель-нигилизмиец – самозваный уличный пророк, торчавший обычно на краю общественных лужаек; здесь он жег всех прохожих глаголами об ужасах Эпохи заблуждений. Сегодня вокруг него даже собралась небольшая толпа, в которую пророк и метал обвинения: его слушатели в своем невежестве вели эпоху к неотвратимому апокалипсису.
– Отныне огненный дождь с небес – не просто фигура речи! – кричал он, взволнованно тряся бородой. – Сера и огонь, которых так боялась Истинная эпоха, нас вправду постигли! – Голос нигилизмийца сорвался на визг. – Истинно говорю вам: век правды проникает в нынешний изолгавшийся век, чтобы уничтожить его!
– Вот только огня мы что-то не видели, – ответил с тротуара мужской скептический голос.
– И серы, – поддержал кто-то из женщин.
Шадрак полюбовался озадаченным выражением на лице нигилизмийца, хмыкнул, двинулся дальше. Поднялся по ступеням правительственного здания…
С утра он успел написать несколько писем корреспондентам в разных концах страны, запрашивая все возможные сведения о странных явлениях погоды, и собирался посвятить ближайшее время расследованию вопроса. Войдя в офис, однако, он увидел коротко стриженную молодую брюнетку в нарядном костюме, стоявшую у запертой двери его кабинета, и узнал помощницу премьера.
– Министр Элли, – сказала она с дежурной улыбкой. – Необычная погода, верно?
– Здравствуйте, Кассандра, – отозвался Шадрак. – Необычная, это мягко сказано… Соображения есть?
Он повернул ключ и пригласил женщину внутрь.
– Есть некоторые, – немного шаловливо отозвалась она. – Правда, я бы улики кое-какие собрала, прежде чем вслух их оглашать.
– Мудрое решение, – улыбнулся в ответ Шадрак. – Моя экономка, например, предположила, что это Судьбы почистили у себя дымоход.
Кассандра рассмеялась. Шадрак покачал головой:
– Вообще-то, я не уверен, что она шутила…
– Раз нет однозначного объяснения, всякая теория заслуживает проверки, – сказала Кассандра.
Гамалиель Шор наверняка горько скорбел о том, что Кассандра Пирс ушла из его штата, а премьер-министр гордился и радовался, что сумел ее переманить. Обе партии считали ее лучшей секретаршей во всей Палате. Она была не болтлива, пунктуальна, неутомима – и невероятно находчива. Более того, ей было свойственно дружелюбие без навязчивости, профессионализм без холодности, информированность без наушничества. И она совершенно не походила на некую нигилизмийку по имени Угрызение, якобы отбывшую с миссионерами в иную эпоху. Теперь она выглядела совсем по-другому, ярче, светлей. Те немногие бостонцы, которых дела заводили в нигилизмийский архив, вряд ли сообразили бы, что Угрызение и Кассандра Пирс – одно и то же лицо.
Не приходило это в голову и Шадраку, в том архиве никогда не бывавшему. Он давно решил про себя: всякий, кто добровольно поступал на службу к Бродгёрдлу, либо жестоко заблуждался, либо страдал опасной формой слабоумия, – и оттого обращал на новую помощницу премьера, с которой сталкивался время от времени, очень мало внимания. Да только Кассандру это не устроило. Сам Шадрак, предпочитая трудиться в одиночку, секретарем так и не обзавелся, а потому вынужден был отваживать ее самолично. В свою очередь, Кассандра проявила настойчивость. Она то и дело появлялась в офисе у Шадрака. Сперва с записками от Бродгёрдла, которые вполне мог бы доставить мальчишка-посыльный, с бумагами на подпись – далеко не самыми срочными… а последнее время – с вопросами, против всякого ожидания пробудившими интерес Шадрака.
Обычно она расспрашивала о картах. Появились ли карты, отражающие границы державы принцессы Юсты в Западных Пустошах? Как далеко в том направлении простиралась ее власть? Насколько точно карты Индейских территорий показывают расположение самых западных городов, не являются ли эти точки лишь приблизительными? Отражают ли карты Территорий и Пустошей всех тех мигрантов, что каждый год перемещаются между югом и севером?
