Как только Тео начал худо-бедно вставать и ходить, его кровать переехала из кухни в отдельную комнату. Днем он большей частью лежал, глядя в потолок и пытаясь не обращать внимания на мучительную пульсацию в левом плече. Угольный град, барабанивший в стекла, заставил его подняться и подойти к окошку. Тео молча смотрел, как никли снаружи цветы и трава, пока их окончательно не смяло и не прибило к земле.
Шел уже пятнадцатый час дня, когда он увидел Дымку, шагавшую вверх через поле. Она шла, завернувшись в тонкий прорезиненный брезент, отчего казалось, будто по склону плыла бесформенная тень. Тео покинул комнату и присоединился к Казанове, ждавшему у входной двери.
Сбросив дождевик, Дымка повесила его на деревянный гвоздь.
– Кто бы знал, что здесь такое творится, – проговорила она.
Черные градины скатывались с ее одежды, стуча по полу, точно камешки.
– Как думаешь, большую территорию захватило? – спросил Казанова.
Женщина кивнула:
– Сам понимаешь, народ на улицу не высовывается. Но после полудня прибыли двое странников, они говорят, что видели у края Черепашьей долины, как начал сыпаться град. Это мили три отсюда на юго-запад. – Подойдя к очагу, она стала разводить огонь. – Если это безобразие когда-нибудь прекратится, можно сходить на круг. Туда и эти приезжие наверняка подойдут, там все подробности и услышим. Правда, Энтвисл до сих пор не показывается, хотя ему уже пора бы прибыть… Не иначе непогода задерживает!
– Круг? – спросил Тео. – Что это?
– Под великим дубом у нас выстроены каменные сиденья ярусами, наподобие маленького театра. Когда появляются люди со стороны, мы собираемся там на закате дня и слушаем их рассказы. Ты же представляешь, каково поддерживать связи с миром, живя в глуши вроде нашей! – И улыбнулась: – Это тебе не Бостон.
Выложив поленья костром, Дымка подожгла их и не поднималась с колен, пока дрова не занялись уверенно.
– Девочка незнакомая, – продолжала она, – а вот Горькослад нередко нас посещает. Он единственный тучегонитель, оставшийся в здешних местах после того, как бесследно пропали трое других.
Тео словно в ребра толкнули.
– Тучегонитель? – повторил он.
Двое собеседников сразу заметили, как изменился его тон.
– Да.
– Мне нужно непременно поговорить с ним, – сказал Тео.
Сердце заколотилось, и закружилась голова.
– Тише ты! Разволновался, понимаешь… – Казанова подхватил его под руку. – Присядь-ка лучше к огню!
Он заботливо усадил юношу в кресло, пристально заглядывая в лицо.
– Я бы рассказал ему кое-что о других тучегонителях, – выдохнул Тео. На него напала слабость, он чувствовал себя как после долгого бега.
– Он наверняка с интересом выслушает тебя, – сказала Дымка, вид Тео и ей внушил беспокойство. – Вот придем на круг, там с ним и увидишься.
Тео кивнул, стараясь успокоить дыхание. Казанова переглянулся с хозяйкой и предложил:
– Может, нам сюда позвать этого Горькослада?
– А это мысль! – согласилась Дымка. – Кончится град, я за ним и схожу. А пока, Тео, лучше бы тебе отдохнуть! И не волнуйся о нем: в такое ненастье он никуда не уедет.
– Ладно, – сказал Тео. – Спасибо…
Он сидел у огня, чувствуя, как замедляется неистовое биение сердца. Казанова взялся помогать Дымке с готовкой. Они негромко разговаривали, упоминая жителей Оукринга, с которыми Тео еще не успел познакомиться. Юноша вслушивался в равномерный стук градин по крыше и смотрел в огонь, надеясь успокоиться. К сожалению, созерцание огня с некоторых пор перестало навевать безмятежность. В ушах отдавался страшный рассказ Казановы, а перед глазами стояли картины, навеянные деревянной картой- линейкой: девушка, привязанная к стулу, и огонь, готовый перекинуться на ее уже опаленную юбку…
16 часов 06 минут
К шестнадцати часам град наконец прекратился, сменившись моросящим дождиком – вполне обыкновенным и чистым.
