регулярно видишь эту самую тень перед глазами.
Я не сказала ему про Зелту, но он как будто чувствовал, что дело в ней. И в Роззен. Он строил планы, сложные, многоступенчатые, кровавые. С каждым годом все сложнее и кровавей. Вполне в его духе.
Когда по ночам я являлась ему, он всегда лежал на спине, вытянув руки вдоль тела, будто не спящий человек, а выключенная машина. Своими бестелесными руками я дотрагивалась до его лба – за ним словно полыхал костер. Растущее безумие. И я ничем не могла его приглушить, все боялась, что когда-нибудь он разгорится, этот костер, и уничтожит в первую очередь его самого.
А потом появились те странники. Сначала одна, потом остальные. Я обнаружила, что могу как бы «прикрепляться» и к ним тоже. К обычным людям не могу, только к странникам и Зилу.
И все перевернулось с ног на голову. В одном правы те, кто нас ненавидит. Странники приносят хаос и разлад. И как же они были нам нужны! У меня впервые появилась надежда. Помочь Зилу. Отправить верхушку Сьюма кормить сомов. Дать другим странникам надежду на нормальную жизнь. И самой обрести свободу, отправиться дальше.
Я старалась помогать, но толку от меня было мало. Налии я не являлась, потому что они с Зи-Элом постоянно находились рядом. Даже представлять не хочу, что было бы, заикнись она о том, что тут призраки разгуливают.
Старалась подбодрить ее рыжую подругу, которая то погружалась в уныние, то плевала Роззен в лицо и швырялась кастрюлями в столовой. Утешитель из меня был так себе, что-то вроде: «друзья твои тут бегают, скоро придут, и ты хоть не мертвая и не застряла тут навечно». А вот появление их третьего друга меня настолько ввело в ступор, что я совершенно растерялась. Он был самым непонятным из всех существ что мне доводилось видеть, что в жизни, что после.
***
Если бы она бы сейчас находилась там, где ее точно никто не видит, она бы побежала изо всех сил. Так, чтобы ветер засвистел в ушах, а мир превратился в смазанное пятно. Золлан любила бег. Потому что когда бежишь, забываешь обо всем. Когда бежишь, не думаешь ни о чем. Лишь считаешь вдохи и выдохи и подгоняешь себя: «быстрее, еще быстрее». А иногда так и нужно — не думать, лишь делать то, что можешь. А в данной ситуации она могла лишь бежать. И именно такой приказ ей отдал ее староста.
Сейчас она не могла разогнаться в полную силу: приходилось быть осторожной, постоянно останавливаться, проверять, нет ли кого на горизонте. И вместе с тем быть будто отстраненной. Потому что в Центре уже воцарился полный хаос. Скоро тут начнется самая настоящая кровавая баня. Ее цель ? как можно скорее унести ноги отсюда. От этого зависит ее жизнь и жизнь ее сестры. И, вероятно, судьба всех остальных. И Зила тоже — только оставшись на свободе, они смогут как-то помочь ему.
Центр и его запутанные коридоры были ей отлично знакомы. Она все-таки провела тут несколько лет. Но кое-чего она все же так и не узнала. Не разгадала страшную тайну, которую хранило это место. Тайну, скрывавшуюся в подвалах. «Рядовым сотрудникам доступ запрещен» — это была незыблемая истина. Никто даже и не пытался узнать, что, как, почему. Эта слепая вера в вышестоящие инстанции, это безукоризненное подчинение правилам — все это заливали им в голову чуть ли не с рождения, вот только не были они все идиотами, совсем не были, почему же продолжали слушать, развесив уши?
Она отдала Налии папку с информацией по странникам — вечным узникам этого места. Может быть, в каком-либо другом мире заинтересуются судьбой своих потерянных граждан и явятся сюда? Не стоит слишком надеяться на это, но все же. В Сьюме почти всем будет плевать на то, что со странниками в Центре ужасно обращались, ведь «наука прежде всего», а «они и не должны считаться людьми». А вот эксперименты Роззен с эукторами должны были как следует всколыхнуть общественность. Вот только доказательств у Золлан никаких не было, кроме того, что она видела. Может быть, стоило оставить эти документы себе? Какой-то пламенный порыв, абсолютно бездумный. Но почему-то в глубине души она считала, что поступила правильно. Их движению нужна была помощь извне.
