над собственной макушкой деревянную ручку, закрепленную на перекинутой через блок тонкой веревке. Веревка тянулась куда-то в подкапотное пространство самолета.
– Надо дергать, – пояснил паренек, – сильно-сильно!
Ну, спасибо, что не с толкача. Произнеся про себя длинную нецензурную тираду, Дима взялся за рукоять ручного стартера и с усилием дернул ее вниз. Веревка шла туго, рывками. Издав глубокий вздох, мотор несколько раз утробно булькнул, винт провернулся на пол-оборота и замер.
– Сильнее!
Перехватив ручку поудобнее, Дима приподнялся на жестком сиденье и дерганул что есть мочи. На сей раз пропеллер совершил аж целых два полных витка, прежде чем издевательски остановиться в прежнем положении.
– Еще сильнее! Резче!
Да что ж ты будешь делать? Дима просунул ладонь в деревянное полукольцо рукояти поглубже, взялся за запястье другой рукой, привстал, подобрался и, используя всю тяжесть собственного тела в качестве рычага, рванул веревку вниз. Двигатель чихнул, издал недовольное урчание, и аэроплан затрясло крупной дрожью: винт с глухим бормотанием принялся лениво молотить лопастями воздух.
– Молодец! – прокричал ему в закрытое шлемофоном ухо Манлеф. – Теперь надо греть. Как нагреется, открывай жалюзи и следи за оборотами. Будет меньше шестисот пятидесяти – заглохнет.
С этими словами парень ловко запрыгнул в переднюю кабину и пристегнулся, Дима почувствовал, как ноги Манлефа легли на педали. Макушка его шлемофона теперь маячила где-то на уровне Диминого подбородка, но обзорности по курсу движения самолета это в общем-то ничуть не снижало.
Прошло несколько минут, прежде чем температура двигателя доросла до нормальной величины и стрелка термометра уткнулась в зеленый сектор. По совету своего новоявленного инструктора Дима открыл жалюзи радиатора охлаждения мотора и сразу почувствовал, как упали обороты: пришлось чуть добавить газа рычагом.
– Поехали! – донеслось из переднего кресла.
Никаких стояночных тормозов тут не было и в помине. Дима отдал рычаг управления двигателем немного от себя: мотор утробно и мощно зарычал, и аэроплан покатился по летному полю, весело подпрыгивая на кочках и позвякивая «посадочным колокольчиком». Оглянувшись через плечо, он нашарил взглядом мачту: оранжевая лента безвольно свисала с шеста, точно змея, обвившая лиану. Она лишь изредка лениво шевелила хвостом, потревоженная легкими дуновениями ветерка. Ну и отлично.
Подкатившись к краю поля, Дима развернул самолет и врубил полный газ. Двигатель взревел, точно раненый буйвол, винт практически растворился в воздухе, превратившись в размытое призрачное кольцо.
– Ручку от себя! – скомандовал Манлеф. – Подними хвост!
Осторожным движением рукоятки управления Дима придал разгоняющейся машине горизонтальное положение: «Хорнер» выровнялся параллельно земле. Аэроплан оказался настолько легким, что на разбеге его ощутимо тянуло в сторону, противоположную направлению вращения пропеллера, – пришлось интенсивно придерживать самолет педалями, чтобы его не унесло куда-нибудь в близлежащий лес. А если внезапный порыв ветра? Одно неосторожное движение ручкой, и хрупкая машина тут же завалится на бок или уткнется носом в траву. «Интересно, – подумал Дима, – сколько народу тут побилось, прежде чем сумело хотя бы толком взлететь?» Наконец, набрав достаточную, по его мнению, скорость, Дима потянул рукоять на себя, и аэроплан на удивление легко и мягко оторвался от земли.
Тут его поджидал еще один неприятный сюрприз: трехцилиндровый газовый двигатель оказался откровенно слабым для того, чтобы сразу перевести «Хорнер» в набор высоты, – любые попытки взять «на себя» приводили к тому, что самолет неторопливо задирал нос, продолжая горизонтальный полет, а скорость начинала стремительно падать, грозя немедленным сваливанием.
– Не торопись! – крикнул, оглянувшись, Манлеф. – Дай разогнаться, только потом тяни вверх!
Да ешкин кот… Как они тут вообще на этом летают?
Самолет скользил над землей, темная стена леса стремительно приближалась. Указатель воздушной скорости, кажется, замер на прежней отметке, не страгиваясь ни на йоту. Дима уже мог различить впереди причудливые переплетения ветвей и отдельные листья в косматых кронах. Вот стрелка дернулась, чуть поползла вверх…
– Давай!
«Ж-жух, р-р-р…» – промелькнули прямо под ногами верхушки деревьев, одна ветка, кажется, даже хлестнула тугой плетью по кромке крыла. Чуть помедлив, аэроплан неуверенно пополз в лазурное безоблачное небо.
Несмотря на легкость деревянной конструкции, в воздухе «Хорнер» вел себя, как бревно. Инерция аэроплана оказалась просто
