Тяжела доля изгнанника. До сего момента он не догадывался, что это так больно – быть отторгнутым своими.
Степан остановился. Сад и общинные дома давно скрылись за курганами. Теперь кругом – простор степи, местами подпорченный шрамами от минувших боев. Он уже протопал километра полтора, настала пора утереть сопли и определиться с дальнейшими действиями.
На земле лежал обгоревший хвост перехватчика «Миг-21», Степан присел на горизонтальное оперение, попытался перевести дух. Плохо, что он оказался без еды и, что еще хуже, без воды. Но ружье и патроны при нем, еще есть складной нож и огниво, так что ужином он себя обеспечит. Что же касается воды, источников поблизости не было.
Пришла в голову простая и смелая мысль – вернуться в брошенную Каменку. Там можно было найти и колодец, и крышу над головой. Пилить туда – километров шесть по прямой: через степь, молодые лесопосадки и заросшие бурьяном колхозные поля. Если он поторопится, то заночевать сможет в старом родительском доме. Там же он проведет две недели карантина. Как говорится, дома и родные стены помогают – бог даст, минует его костянка.
Почему община до сих пор не вернулась в село?.. Староста Иван утверждал, что расположение Каменки невыгодно, что там они – как на ладони и что село слишком удалено от прочих общин. Дед Бурячок пророчил новые налеты пришлых, а Вовик рассказывал, что видел странные следы, которые появились там уже после того, как ушли жители, мол, кто-то рыскал по домам и огородам, и это был явно не человек. Степан и сам несколько раз по поручению взрослых совершал вылазки в Каменку: за утварью, за топливом для керогазов, ламп и примусов, за одеждой или за оставленными в подвалах домашними консервами. Следов пришлых он не обнаружил, хотя ему очень хотелось бы на них посмотреть. Может быть, Вовик соврал, а может – кто-то подчистил эти следы. Дед Бурячок говаривал, что есть такой вид пришлых – специально созданный для зачистки следов нечеловеческого присутствия.
Захрустел сухой ковыль, Степан мгновенно подобрался. Кто-то приближался со стороны общины. Напрасно все-таки он не оглядывался, теперь, считай, врасплох застали. И ловко же это было сделано, по сторонам-то Степка смотрел, но боковым зрением у себя за спиной никого не замечал. Таились, значит. Причем таились со знанием дела.
Ремень ружья соскользнул с плеча, Степан мягко спрыгнул на траву, одним плавным движением обошел хвост самолета, вскинул оружие и приставил стволы к голове преследователя.
– Дядя Саша! – изумился он, увидев перед собой пузатого пасечника. – Зачем вы идете за мной?
– Ты чего не здоровкаешься, Степа? – пробурчал Сан Саныч.
– Здоровался я уже. – Степан опустил винтовку, теперь оба ее ствола смотрели пасечнику ниже пояса. – Дважды здоровался… Так какими вы судьбами?
– Зачем ты ушел из общины? Куда тебя отправил староста? – спросил Сан Саныч, не обращая внимания на направленное на него оружие. Тут Степан заметил, что дыхание у пасечника нисколько не сбилось, хотя, чтоб догнать юного охотника, тому наверняка пришлось хорошенько выложиться. И это – в его возрасте да еще при излишнем весе.
Степан почувствовал себя так, словно за шиворот ему забралась гадюка. Он сглотнул и сделал шаг назад. От омерзения вкупе с ощущением предельной опасности свело скулы, а глотку стиснул спазм.
– Я слышал о красноармейце, – без обиняков сказал пасечник. – Тебя послали с каким-то заданием?
– Как вы догнали меня? – через силу проговорил Степан. – Вам же ноги и спину отбило под Киевом…
– Хотел дать тебе в дорогу медку. – На лице пасечника появилась широкая, как клинок охотничьего ножа, улыбка. Сан Саныч показал руки, они были пусты: ни банки, ни другой емкости для меда.
– …или вы не помните? – договорил Степан.
«Но он много не помнит о себе, о других и о жизни в целом. И по этой особенности узнать его не слишком трудно, потому что рано или поздно, но обязательно он проколется!» – говаривал дед Бурячок. Причем – совсем недавно.
Сан Саныч плюнул. Степан отшатнулся, слюна попала на толстый воротник макинтоша и совсем немного – на нижнюю челюсть. Пахнуло жженым, к коже будто раскаленный прут приложили. Степан бы вскрикнул, да времени на это не оказалось. Так же, собственно, не было времени удивляться или бестолково моргать. Пасечник схватился за ружье Степана, рванул в сторону; грянул выстрел, и дробь вспахала грунт. Второй рукой Сан Саныч потянулся к Степкиному горлу, но тот успел вцепиться в запястье и удержать пасечника.
Борьба длилась несколько секунд, Степан сразу понял, что проиграет. И откуда взялось столько силищи в рыхлых руках пасечника?..
Он отпустил двустволку; Сан Саныч, не глядя, отшвырнул оружие метров на десять в сторону. Он отпустил запястье Сан Саныча, и тот сейчас же потянулся раскрытой пятерней к его горлу. Но Степана уже не было на прежнем месте, он вертко ушел в сторону, схватил пасечника за плечо и швырнул его через бедро незамысловатым борцовским приемом, который был отшлифован до
