брызнули в стороны костяной шрапнелью. Поскольку неприятель не хотел униматься, получив смертельную рану, а все еще размахивал дубиной, Степан кинулся на него и добавил несколько раз рукоятью пистолета по шишковатой голове, по разновеликим глазам, по хрящеватому носу.
Через миг выяснилось, что они стоят с Лучко вдвоем среди трупов безобразных при жизни и еще более отвратительных после смерти существ.
– Кто… это… такие?.. – Степан с трудом унял дыхание. Понимание маячило вдали, нужно было просто привести мысли в порядок, но сделать это сейчас казалось невозможным.
Лучко в ответ матюгнулся, а потом простонал:
– У меня легкое пробито.
– Ничего. – Степан хлопнул его по плечу. – Считай, что у тебя вроде занозы, только большой, ваши костоправы залатают. – Он поглядел в сторону станицы. – Пошли, что ли, обратно. Везет тебе: раз-два – и дома.
Казак утер выступившую на губах кровь и удивленно поглядел на Степку.
– Не глупи, братуха. Вот тебе патроны. – Лучко протянул ему запасной магазин. – Убирайся, бога ради! Твою пальбу услышали хлопцы, скоро придет подмога. А ты бери ноги в руки и проваливай!
Степан кивнул:
– Ладно.
Он еще раз окинул взором уничтоженных уродов. Ну и мерзость… Откуда они взялись? Сначала сюда нагрянули бандиты, а потом и эти… А еще товарищ Ольгин приезжал о чем-то договариваться с атаманом. Быть может, и бандиты пожаловали под стены станицы не грабить и убивать, а в поисках спасения? Спасения от неведомой опасности, которая сегодня была высвобождена и о которой знали как атаман, так и товарищ Ольгин.
Степан побежал в сторону Дома культуры. Сначала – тяжело и со скрипом, затем все легче и быстрее. Хочешь жить – помчишь как миленький.
Перебравшись через бурелом, он оказался в парковой аллее. Некогда вымощенная плиткой дорожка скрывалась под слоем палой листвы, некоторые сорняки вытянулись до высоты нижних ветвей деревьев. А когда-то здесь прогуливались мамочки с колясками, девчонки играли в «классики», а степенные старики собирались на скамейках поточить лясы.
У заколоченного входа в Дом культуры Степан перезарядил пистолет. Восемь патронов в магазине – немного, когда ты один против всей степи. Но уже достаточно, чтобы не чувствовать себя вынутой из раковины улиткой.
Поразмыслив, Степан решил не надевать респиратор. Да, в воздухе наверняка присутствовали радиоактивные частицы, и по уму – следовало защитить органы дыхания. Но сколько осталось той жизни? Уж лучше подышать напоследок полной грудью.
Еще был противогаз-«слоник», заляпанный черной вражьей кровью. Тоже пусть остается на всякий пожарный. Найти бы для него только сумку. А помимо сумки пригодился бы нож да что-нибудь из съестного. И одежду не помешало бы другую подыскать, а то эта – все в прорехах, точно у подзаборного оборванца.
Следовало заглянуть в пару домов, все приличные вещи местные жители уволокли за забор, но что-нибудь наверняка осталось. А ему сгодится и это «что-нибудь».
Застрекотали автоматы. Повертев головой, Степан понял, что стреляют не в роще, где остался дожидаться подмоги Лучко, а возле самой станицы. Причем били на этот раз не одиночными, как днем по бандитам, а длинными расточительными очередями, словно работали по противнику, приближающемуся плотным строем.
Степан обежал Дом культуры, спустился, придерживаясь за стволы и ветви деревьев, по крутому склону на ближайшую улицу. Вдоль просевших, оплетенных плющом заборов вела узкая, заросшая травой грунтовка. Этот путь выводил к старой свалке и котельной, за ними начиналась полоса колхозного недостроя, а дальше – поля.
Смущала непрерывная и даже какая-то исступленная стрельба. Похоже, возле станицы шел нешуточный бой. Из-за этого шума Степка не сразу уловил новый тревожный звук: приглушенный гомон и шарканье. В просвет между домами, сквозь стену бурьяна он увидел, что по параллельной широкой улице Мира в сторону поселения Старого Режима движутся толпы или, точнее, орды гротескных существ. Это были собратья тех уродов, полдесятка которых положили они с Лучко. Движение напоминало майскую демонстрацию, столь многочисленными были ряды. Вместо знамен, портретов вождей и лозунгов над головами покачивались копья и бердыши.
Степан шепотом матюгнулся и поспешил укрыться за ближайшим дощатым забором. Впрочем, если хоть одному уроду вздумается сунуть рыло на эту улочку, то забор не поможет. Нужно было убираться из Трудового как можно скорее и как можно дальше…
В следующую секунду Степана прошиб холодный пот. А вдруг близлежащие поля и окрестная степь кишмя кишат этими
