— То, что ты там сделала… в общем, ты молодец.
Вмешивается девочка с длинными черными волосами кольцами:
— Зачем ты вмешалась? Зачем ты хочешь нам помочь?
У меня отваливается челюсть.
— Зачем? — переспрашиваю я. Я об этом и не подумала — просто действовала, и все. — Я… нельзя же было им такое позволить. Я вам уже говорила, что пришла вас освободить. Мне нужно только, чтобы вы были свободны.
Грета смотрит одобрительно, а вот черноволосая девица рядом с ней — недоверчиво.
— А почему вы меня не выдали? Не рассказали, что я чудовище? — спрашиваю я.
— Это не в наших интересах, — говорит Грета, переминаясь с ноги на ногу.
В сердце зарождается намек на надежду.
— Так вы готовы вместе придумать план побега?
Она хмурится.
— Отсюда сбежать непросто. Если план провалится, нам конец.
— Так если не попытаемся, нам все равно конец, — говорю я.
Грета криво усмехается:
— Значит, надо исхитриться, чтоб нас не поймали.
Я протягиваю ей руку:
— Отлично.
Она колеблется, но потом все же протягивает свою.
— Меня зовут Грета, — с этими словами она подталкивает вперед черноволосую. — А это Бри.
Черноволосая хмурится, но пожимает мне руку.
— Я тебе все равно не верю, но мы все перепробовали, и у нас ничего не вышло. Можем, в конце концов, и с тобой вместе попытаться, почему нет?
Следующей мне пожимает руку высокая девочка с голубыми глазами и волосами такими светлыми, что они почти белые. Когда Бри отходит прочь, девочка закатывает глаза.
— Меня зовут Милдред. Или Милли. Не обращай на нее внимания. Она и дома была грубиянкой. Вечно думает, что она лучше всех, потому что у ее родителей денег куры не клюют. А чем деньги помогут против колдуна или против океанского чудища?
— Такую горькую пилюлю не сразу и проглотишь, — замечаю я.
— Проще ежика проглотить, — отзывается Милли. — Но я рада, что ты здесь и что ты на нашей стороне. Я боюсь океана, даже если там нет никакого чудища. Просто хочу домой, и все.
Рыжеволосую девочку, которую я украла в ту ночь, когда Грета выбежала во двор, зовут Фэй. Широко открыв зеленые глаза, она рассматривает мою руку.
— У тебя когти, — шепчет она. — А они сами собой не вылезут? А как тогда?
Я неловко смеюсь:
— Нет, что ты, я их выпускаю, только когда сама захочу. Это когти большой кошки, их мне вставили в пальцы. Ты не бойся, они тебе ничего не сделают, честно.
Я пожимаю ей руку очень аккуратно, но отходит она от меня все с тем же испуганным выражением лица.
Грета представляет мне новых и новых девочек. Многие по-прежнему жмутся в сторонке. Анна — с каштановыми волосами и карими глазами, — не соглашается пожать мне руку и даже близко не подходит. Хейзел просто машет рукой, а потом нервно накручивает на палец прядь светло-каштановых волос. Девочек так много, что знакомство затягивается. Я не могу запомнить все имена, но это не важно. Важно одно: привести их домой. В Брайре их ждут и любят.
Одна из младших девочек, та, с золотыми кудряшками, выглядывает из-за спины у Греты. Малышка сосет палец и разглядывает меня любопытными круглыми глазами. Я улыбаюсь ей, и, к моему удивлению, она улыбается в ответ. Никто и никогда не улыбался мне, когда я была без плаща — кроме разве что Барнабаса. При воспоминании о нем сердце у меня сжимается. Мне не за что его жалеть, и все же в глубине души я по нему скучаю. Даже теперь, когда я знаю, что он мне лгал. Ему просто нравилось вертеть мною, вот и все.
Малышка выходит из-за Гретиной спины и протягивает свободную ручку к моим крыльям.
— У тебя красивые перья.
Мне тоже всегда нравился иссиня-черный цвет моего оперения, но никто со мной в этом не соглашался. Даже Барнабас.
