Не знаю почему, но я вздрагиваю. Не помню, чтобы у минотавра недоставало пальцев, а впрочем, я не присматривалась.
Я заглядываю в один из холодильных ящиков — там, как я и думала, лежит полусобранная курица. Тогда я берусь за ящик, который был открыт, когда я вошла в лабораторию и застала отца врасплох. Просто интересно, что же это в нем такое лежало, что так походило на руку.
Но этот ящик открываться не желает. Не помогают ни когти, ни сила, которой наделил меня отец. Прежний холодок возвращается и становится сильнее, руки дрожат. Я изо всех сил стараюсь сдержать дрожь.
Отец не хочет, чтобы я заглядывала в этот ящик. Вот и все. Но почему? Зачем ему от меня что-то прятать?
Висящие под потолком скелеты уже не кажутся такими безобидными. Их разинутые рты смеются надо мной, а пустые глазницы сверлят меня взглядом. Им тоже не нравится, что я сюда явилась.
Спотыкаясь, я поднимаюсь по лестнице и захлопываю за собой дверь башни, чтобы она закрылась на замок, а потом бегу за плащом и книгой. Лучшее средство от страшных мыслей — прогулка по лесу.
Вскоре я уже лечу меж деревьев, а за спиной у меня клубится белый туман. Тут и там его пронзают лучи солнца, постепенно разгоняющего мглу. Я играю с лучами, а когда устаю, достаю книгу и читаю на ходу, продолжая брести к реке.
«Давным-давно, — читаю я, обходя невысокий куст, — жил-был человек, и было у него две дочери…»
Интересно, каково это — иметь сестру среди людей? Сестру, которая смеялась бы со мною вместе и хранила мои секреты. Я ощущаю легкий укол в сердце. Сестры из сказки были почти одного возраста, но очень разными по характеру, однако при этом так любили друг друга, что каждая отдала все, лишь бы уберечь другую от опасностей, которые ей угрожали.
Впрочем, сказка занимает мои мысли недолго. Вопрос о том, что же такое прячет в лаборатории отец, горит у меня в мозгу и не дает покоя всю дорогу до реки. Блестят и переливаются на солнце речные струи, тут и там тают клочки утреннего тумана. Я взлетаю в зенит, купаюсь в воздушных струях, осматриваю открытые места вокруг — нет ли где любопытных глаз. Но людей видно лишь на востоке, на дороге, ведущей к городу. Так что я опускаюсь на берег реки, стелю плащ и кладу на него книгу. Подожду Бату, прочту еще одну сказку, а потом полечу домой.
Отец ничего не узнает.
Я сижу на самом берегу, так близко к воде, как только осмеливаюсь, плещу хвостом и гляжу, как мелькают в бурлящей воде одетые в блестящую чешую рыбешки. Интересно, каково это — плавать, погружаться в воду целиком. Холодно, наверное.
Течение тянет за собой мой хвост. Рядом с хвостом проплывает рыбка, щекочет его, и я инстинктивно дергаюсь.
От резкого движения берег реки обрушивается, и я лечу в воду головой вниз.
Холодно. Как ни греет солнце воду теплыми лучами, а все равно мне так холодно, что я едва могу заставить себя шевелиться. Я молочу по воде руками, ногами, хвостом, распугивая рыб, а легкие разрываются от желания глотнуть свежего воздуха. Не в силах удержаться, я делаю вдох.
В горле у меня вода, я захлебываюсь, но она все прибывает. Какая страшная штука — вода. Я рву ее когтями, отчаянно стремясь к поверхности, к воздуху. Течение несет меня все дальше. Где верх, где низ? Я ничего уже не понимаю.
Что-то тянет меня против течения. Сначала все вокруг движется в обратную сторону, потом рывок — и воздух. Теплый воздух, он окутывает меня, проникает в легкие, мучительным кашлем изгоняет прочь ненужную воду. Кто-то осторожно опускает меня на мох, на безопасном расстоянии от реки.
Когда в легких у меня больше не остается воды, я набираюсь храбрости поглядеть на своего спасителя.
Взгляд золотистых глаз Бату исполнен чего-то, что мне кажется тревогой.
Ноги подгибаются, но я все же встаю и обнимаю его за морду.
— Спасибо, — шепчу я.
В ответ я его обнимаю еще крепче. Он грохочет — то есть смеется.
Я выпускаю его голову и падаю на колени. Руки все еще дрожат, а когти никак не удается втянуть.
— Да не собираюсь я больше нырять. Случайно вышло. Я просто упала. — Я сжимаю кулаки, пытаясь убрать когти. — Надо быть осторожнее. Слишком многим я рискую.
Громадная голова склоняется, глаза смотрят вопросительно.
— Понимаешь, все дело в отце. Он ради меня столько всего отдал. Ему будет меня не хватать. И колдуна мы еще не победили.
Дракон с шипением выдыхает влажный воздух.
