Со двора доносится звук хлопнувшей двери. У меня мало времени.
— Откуда ты знаешь Рена? — спрашиваю я.
— Рена… — шепчет она. Она отступает на шаг назад, на хорошеньком лице недоумение. Сыпи больше нет, но она все еще бледна — не оправилась от заклятия. И она всего на год или на два меня младше.
На лестнице слышны шаги. Это отец. Как он догадался, что я к ней пошла?
У девочки перекашивается лицо.
— Ты мне снилась, — говорит она, вздрогнув. — В кошмаре! У тебя глаза!
Я замираю. Белобрысая воровка трясется как осиновый лист.
Глаза?
Сейчас у меня глаза голубые, человечьи. Или эта девочка знала меня-прежнюю?
Распахивается дверь.
— Ким! Ты что тут делаешь?
Девчонка прижимается спиной к стене. Я оборачиваюсь — отец очень зол.
— Прости, я…
Он хватает меня за руку и тащит прочь из комнаты.
— Что я тебе говорил насчет этих девочек?
— Чтобы я с ними не говорила, — покорно отвечаю я.
Он сжимает мою руку так крепко, что мне больно.
— Правильно, а почему?
Лицо у него красное, словно мои розы. Он тяжело дышит. Мы идем вниз по лестнице.
— Чтобы я к ним не привязывалась.
Он прав, только не знает, что уж к этой-то девице мне привязаться не грозит.
Эта девчонка не такая, как остальные. Мне она совсем не нравится. Я спасла ее ради Рена, и… и она не больно со мной любезничала.
И почему это я снилась ей в кошмарах?
— Вот именно, не привязывалась! Эти девочки остаются у нас совсем ненадолго. Это небезопасно. Они будут спасены, только когда доберутся до Белладомы.
Мы уже внизу, у самого выхода из башни. Отец заставляет меня повернуться к нему лицом.
— Тебе нельзя отвлекаться от своего дела, Кимера. Ты меня поняла?
Не могу смотреть ему в глаза.
— Я все поняла, папа.
Я и правда поняла. С любопытством мне не совладать. Особенно когда речь идет об этой девчонке.
— Вот и хорошо. Больше так не делай. Усыпляй их регулярно, но не вздумай болтать о пустяках. Ничего хорошего из этого не выйдет, только боль. — Отец вздыхает и нежно касается моей щеки. — А ты ведь знаешь, я не могу видеть тебя несчастной.
На меня снисходит покой. Утихает жгучая ярость в сердце. Зачем я вообще пошла в башню? Нельзя же так расстраивать отца! Рен, Бату — я и так достаточно натворила дел, о которых он не знает. Надо держать себя в руках. Ради отца.
А на Рена с его девчонкой — наплевать.
Отец и наше дело — для меня все.
И еще Бату, он тоже мне дорог. Я все равно придумаю, как привлечь его на нашу сторону. Если за нас будет дракон, с колдуном мы расправимся быстро, и глазом моргнуть не успеешь.
Мы идем через двор. Я беру отца за руку. Вокруг кудахчут куры — надеются, что им перепадет лишняя кормежка.
— Папа, я никогда больше тебя не огорчу, честное слово. И в башню буду ходить, только когда надо будет усыпить кого- нибудь.
Он шумно выдыхает.
— Вот и хорошо, милая.
Устраиваясь у огня с книжкой, я осознаю две вещи, которые меня удивляют. Во-первых, мне и в голову не пришло нести этой девчонке розы, хотя всем другим спасенным девочкам я их приносила. Наверное, в глубине души мне не хочется, чтобы у нас было хоть что-то общее, даже цветы.
А во-вторых, отец был так сердит, что забыл приказать, чтобы я погрузила девчонку в сон.
