отправили один тумен в обход позиций обороняющихся, вовремя вывели из боя измотанный тумен, но результатов это не давало. И тут как гром среди ясного неба! Два тумена конницы вынырнули из облака пыли и с дикими, ранее никогда не слышанными воплями «Барра!» ударили в тыл его армии! А уж когда в дело вступил огнедышащий дракон (не о нем ли говорили те трусы, привезшие весть о поражении в долине Терека?), нойон понял – все кончено. Нет, он не собирался сбегать, не собирался и сдаваться в плен – ему оставалось либо умереть в бою, либо покончить с собой, не показав крови. И непобедимый Бэркэ, родственник самого джинонга Джучи, принял решение. Он махнул рукой нукеру, державшему его личный штандарт-бунчук, и в сопровождении мурз и сотни личной охраны рысью направился к полю боя.
Но расстроенный нойон не знал, что за ним внимательно наблюдают несколько пар глаз. Едва отряд самоубийц прошел половину пути, как из дымно-пылевого облака появились фигуры с до боли знакомыми красными щитами!
– О Тенгри! – взмолился нойон. – Спаси и сохрани меня от этого наваждения! Порази своими огненными стрелами эти проклятые марзан бамбай!
Но огненные стрелы поражали как раз монголов, а «проклятые марзан бамбай» молча, как волки на стадо овец, накинулись на отряд нойона. Не успел Бэркэ оглянуться, как от его отряда, укомплектованного лучшими из лучших нукерами, осталась половина, а на него самого надвинулась огромная фигура на огромном коне! Приглядевшись, монгол понял, что это не дэв и не джинн, а человек огромного (по меркам монголов) роста в золотом шлеме с пышным белым султаном и в красном плаще. Двое нукеров бросились защищать своего повелителя, но в мгновение ока были разрублены пополам двумя молниеносными взмахами дивно сверкающего меча. Тут нойону стало совсем плохо, в глазах помутилось, и он даже не почувствовал, как аркан обвил его тело.
Пришел в себя нойон в своей юрте, которую он совсем недавно покинул, идя на геройскую смерть. Но смерти не получилось, а получился позорный плен! Еще на что-то надеясь, Бэркэ выглянул из-за полога юрты. Но у выхода стояли урусы, а перед юртой прямо на земле расположился великан в красном плаще, золотой шлем лежал рядом. Нойон тихо застонал, вернулся в юрту и упал на подушки. Но долго горевать в одиночестве ему не пришлось – на пороге появился тот самый великан и с пренебрежительной улыбкой стал рассматривать полководца-неудачника. Бэркэ решил было не выказывать почтения к командиру урусов – а он уже понял, с кем имеет дело, – но во взгляде вошедшего было что-то такое, что попросту подбросило нойона и склонило в глубоком поклоне. Корнелий выдержал паузу, после чего сказал по-монгольски:
– Можешь смотреть на меня, разрешаю. – Покровительственный тон князя подействовал на нойона как удар хлыста. Он поднял взгляд на Корнелия, и в глазах его стояли слезы преданности, а Корнелий продолжил: – Я могу принять твою клятву верности…
Бэркэ пал перед новым повелителем ниц и, обхватив обеими руками его сапог, прижался к нему щекой и замер в экстазе преданности.
– Встань, нойон, – услышал он голос князя. – Не ты мне нужен, мне нужен Джучи. Если ты поможешь мне найти и разгромить его, можешь рассчитывать на высокое положение в обществе после войны.
Глава 7
Бардам дарга чувствовал себя мышью в кувшине. Разгром армии нойона Бэркэ в Приаралье, потерянный Термез и угроза Самарканду. Его зажали с двух сторон между реками Амударья и Сырдарья на территории три на три едера с потрепанной армией и без надежды на подмогу от братьев, которые терпеть его не могли и только порадовались бы его неудачам. И джинонг решился – он написал письмо отцу, Потрясателю Вселенной, в котором заверил того, что умрет, но не сдастся. Он отправил гонцов во все углы оставшейся в его распоряжении территории с приказом срочно собраться в районе Бухары. Особенно Джучи надеялся на тумены, расквартированные в долине у озера Балхаш. Правда, они явно не успеют к решающему сражению, но могут помочь отомстить после. О своем поражении Джучи и не думал! Уже через пять дней бардам дарга с личным туменом, укомплектованным ветеранами не одного десятка битв, направился к Бухаре. Он забрал с собой все семейство – жену Уки-хатун и четверых детей. Победить или умереть – третьего не дано!
Они встретились в Ходженте в середине месяца Тайлет 6732 года от Сотворения Мира. Молодой и амбициозный хорезм-шах Джелаль ад-Дин и умудренный огромным опытом, хотя и не убеленный сединами, князь Корнелий. Изрядно измотанные в боях войска обоих полководцев нуждались в отдыхе, а венценосцы нуждались в переговорах. Обсудить предстояло всегда очень щекотливый территориальный вопрос. Корнелий, естественно, претендовал на часть территории Хорезма, а шах, что тоже естественно, хотел отделаться, как говорится, по минимуму. В свои двадцать шесть Джелаль был уже достаточно здравомыслящим политиком и понимал, что без помощи «кызыл калкон» – так начали называть русичей каракалпаки и тюрки, переведя с монгольского «красные щиты», – ему не удалось бы одержать эту победу, но как правитель старался сохранить территориальную целостность государства.
На столе развернута подробная карта Хорезма, над картой склонились вершители судеб сотен тысяч людей, десятков городов и
