Он брезгливо держал кончиками пальцев истекающий лазурью, киноварью и золотом кусок плотного материала. В правом верхнем углу бланка был вытиснен лебедь в ненатуральной манерной позе.На голове птицы красовалась корона о шести зубцах,почему-то надетая набекрень,что придавало лебедю залихватский вид. Ниже- номер апартаментов, этаж, корпус, личный шифр. Бланк, видимо, одновременно служил ключом:край его был причудливо вырезан и металлизирован.
— Н-да…- Поэт повертел в длинных пальцах эту несуразную вещицу. Потом обратился к другу, который как раз мучительно вспоминал, уложил ли он в чемодан зубную щетку:
— А почему это я никогда раньше не слыхал о таком пансионате?
— Да,действительно, я тоже удивился. Мне объяснили, что расположен он далеко, в Северных Горах, особой популярностью не пользовался. Но недавно там сделали ремонт,условия теперь- экстра…-Тиль оставил заведомо безнадежные попытки закрыть переполненный чемодан и занялся упаковкой этюдника.
Дан продолжал расспрашивать:
— А почему это Медицинский Центр, коль скоро он решил, так сказать, оздоровить своих пациентов,избирает для этой благородной цели какой-то неизвестный приют у черта на куличках,аж в Северных Горах? И отчего это они выставляют тебя туда сейчас,в середине весны? Да и весны такой сырой, промозглой я давно не припомню. Какого дьявола там сейчас делать? Сидеть в шезлонге под пледом и пить горячее молоко?
— Прелесть какая, Дан, ты только подумай: сидеть в шезлонге на веранде, укутавшись в уютный пушистый плед,вдыхать морозный искрящийся воздух, смотреть на голубые елки, на синие тени в белой долине, слушать перезвон капели на солнечной стороне…И пить горячее молоко! С пенками и клубничным джемом! Не-ет, решено, еду немедленно!
Дан заявил:
— Я бы на твоем месте не поехал. Это, наконец, унизительно: наши бравые эскулапы дали команду, а ты, как оловянный солдатик,- всегда готов…
Тиль перебил:
— Прости,но я не глава Союза Творцов и даже не вхожу в Совет Десяти. Мне как-то не приходится капризничать.Подлечиться действительно надо, такая вот возможность выпала, а в санаторном управлении, особенно в сезон, сам знаешь, что творится…
Но Дан не унимался:
— А это…приглашение? Что это такое? Ты же художник, Творец, мастер светотени и повелитель перспектив!Ты что, не видишь? Фи, пакость, дешевка, дурновкусие…
Он швырнул пластинку, сверкнувшую алыми искрами. Тиль молча пожал плечами и принялся перебирать кисти, откладывая те, что по неуловимым признакам ему подходили. Так опытный дуэлянт безошибочно выбирает надежный клинок из целой груды вроде бы одинаковых шпаг.
Дан минуту наблюдал за другом.
— И наконец…чтоб я поехал куда бы то ни было в компании с Ядроном…
— А это ты с чего взял?!- с невольным и неподдельным ужасом воскликнул Тиль.Имя чудовищного склочника и легендарного интригана, который имел наглость называть себя романистом, приводило любого посвященного именно в ужас.
Дан, не отвечая, небрежно указал за окно. Коттедж Ядрона размещался по соседству,и было хорошо видно, как суетились взмыленные домочадцы, грузчики, водители двух машин и секретари.Мелькали чемоданы,баулы, саквояжи, корзины, пакеты, свертки…Сам романист занимался тем единственным, что он умел делать профессионально,- скандалил.
Несколько секунд художник Тиль молчал, оцепенело уставясь в окно. Наконец вопросил, несмело надеясь:
— Слушай,а может, он вообще уезжает из нашего города? Как здорово было бы…
Дан издал злорадный смешок:
— Дождешься от него, как же! Чтоб он из столицы добровольно уехал… В «Лебедь» направляется.
Но Тиль не мог так сразу расстаться с мечтой о пушистом пледе и теплом молоке.
— Не может быть, чтобы мне так не повезло…
Тогда Дан, сдвинув на столе романтический хлам, уселся поудобнее и взял телефон.
— Алле-о, приемная?Тысяча извинений, но мне совершенно необходимо встретиться с Творцом Ядроном…О нет, я говорю от лица группы почитателей высокого таланта Творца Ядрона…Мы хотели просить его удостоить беседы…Ах так, так…что ж, бесконечно жаль, тысяча извинений!
Дан швырнул трубку и насмешливо взглянул на друга:
— Ну, убедился?Ядрон, видите ли, изволили отбыть для восстановления сил, подорванных непрерывным горением на костре
