Незнакомец снова рассмеялся.
– В каком-то смысле. У меня было, как бы это сказать… – он пощелкал пальцами, подбирая нужное слово, – было трудное детство! Я слишком многое пропустил. Теперь вот нагоняю упущенное.
Он протянул руку.
– Лайон. Лайон Смит.
– Александр. – Универсальное имя, если хочешь скрыть свое.
Рукопожатие получилось крепким. Искренним, если так можно выразиться.
– Как вам Ливия?
Я пожал плечами.
– Бедная, разрушенная страна. Отказавшаяся от прошлого. Без будущего.
Янки кивнул.
– Разруха – она не в клозетах, а в головах. – Он поймал мой взгляд и в третий раз рассмеялся. – А знаете, я сразу понял, откуда вы. Как говорится, рыбак рыбака. У меня тоже первопрестольные корни. Отец русский. По крайней мере сам считает себя таковым. Обожает классику…
Янки с неудовольствием покосился на сигарету и решительно затушил ее о землю. Вздохнул.
– Сигареты – тоже его наследие.
Я не удержался и взглянул на собеседника сквозь Сумрак. Ничего не изменилось. Разве что порция хорошего настроения добавила в ауру желто-зеленых тонов.
Я усмехнулся.
– Виновен. Хотя первопрестольной породой похвастаться не могу.
Отпрыск любителя классики снял очки. Глаза у него оказались карие. Во взгляде любопытство и одновременно какая-то отчужденность, совершенно не вяжущаяся с радушным видом. Впрочем, мимолетный холод мгновенно растаял. А может быть, мне просто показалось.
– Теперь вы знаете обо мне все! – заявил янки. – Позвольте и мне удовлетворить любопытство – узнать, что привело провинциального рыбака на край пустыни? Вы определенно не журналист, не турист и, судя по всему, не романтик. Тогда… торговый представитель? Уникальный специалист? Наемник?
Последнюю версию он озвучил без всякого смущения. Собственная бесцеремонность его тоже не беспокоила. Смит и впрямь считал, что человек, которому он рассказал о себе, обязан ответить тем же.
– У меня назначена встреча.
Янки удивленно изогнул брови.
– Здесь?
– Увы, мой соумышленник весьма скрытен. Мне стоило большого труда организовать ее даже в таком богом забытом месте.
Он помедлил.
– Что ж, наверное, мне стоит пожелать удачи в вашем мероприятии, чем бы оно ни было.
– Удача мне определенно понадобится.
Янки неожиданно посерьезнел.
– Вы странный человек, Александр. В вас есть нечто… – он снова пощелкал пальцами, – трудно сформулировать. Поначалу я хотел сказать грозное, монументальное, но сейчас мне кажется, вы больше похожи на актера, играющего чужую роль. Словно бы в вас что-то переменилось, а вы по инерции продолжаете повторять старые слова. Вести себя так, как привыкли. Будто сама мысль о перемене сбивает вас с толку, и вы не готовы даже думать о ней, не то что принять.
Я с изумлением посмотрел на доморощенного психолога. Меня всегда удивляло, когда люди несли подобную чушь. Анализировали других после пяти минут общения, решали задачи (почему-то всегда чужие), едва прочтя условия. Что они при этом испытывали? Кем себя мнили? Лучшими друзьями? Семейными психологами? Фрейдом? Господом Богом?
– Надеюсь, у меня будет время для осознания перемен.
– Только не затягивайте, – строго сказал Смит. – Кто знает, сколько нам отпущено.
Последняя фраза несколько расходилась с дружелюбным настроем. Хотя у американского дружелюбия и так довольно специфический привкус.
– Вы верующий?
Янки неожиданно задумался. Прошла добрая минута, прежде чем он пожал плечами и признался:
