Дурацкую привычку считать шаги я подцепил от одного душевнобольного во времена Ренессанса. Минул не один век, а я по- прежнему не мог от нее избавиться. Вот и думай теперь, кто на самом деле псих…
– Ты слышишь меня? – раздался тихий, едва уловимый шепот.
Я застыл как вкопанный.
– Ты меня слышишь?
– Тень?
Пауза.
– Слава Богу. Я уже отчаялась докричаться.
– Я решил, ты вернулась к своему безмолвному состоянию.
– Не совсем. Я лишилась физической автономности, но по-прежнему существую как самостоятельная личность. Хотя ты прав, наши отношения постепенно нормализуются. Вероятно, если всплывем еще выше, все вернется на круги своя.
– По крайней мере ты не будешь ощущать себя скованной по рукам и ногам.
– Как оказалось, это не худший вариант.
– Что ты имеешь в виду? – Я возобновил движение в сторону ближайшего холма.
– Стой!
Я замер на полушаге. Осторожно поставил левую ногу на землю. Огляделся. Все тот же безликий пейзаж – холм впереди, холм позади и два холма по бокам.
– Что случилось?
– Я не уверена, но если пройти дальше, наша связь снова прервется.
– Почему?
– Потому что это не третий слой Сумрака. Мы словно внутри фрактала. На какой холм ни поднимись, картина останется почти одинаковой. Сейчас, между холмами, ты стоишь в центре симметрии. Кажется, только тут мы можем разговаривать.
– Понятно… – Я бросил на землю пиджак, сел на него и скрестил ноги. – Отсюда можно выбраться? Кстати, что ты имела в виду, когда говорила, что карцер не худший вариант?
– То и имела. Выбраться мы можем, только не знаю куда.
– Помнится, мы говорили о всплытии…
– Говорили. Только я не знаю, где здесь верх. Раньше все было просто: мы поднимались на первый слой, с него переходили на второй или возвращались назад.
– А теперь?
– А теперь я вижу четыре слоя разом! И не могу понять, какой из них выше, а какой ниже! Считай мое состояние растерянностью лифта, который вывезли на перекресток.
Некоторое время я обдумывал сказанное, потом спросил:
– Ты можешь их описать?
– Только отчасти, – после недолгого молчания отозвалась Тень. – Первый – откуда мы пришли. Он точно ниже, и это единственное, что можно сказать определенно.
– В любом случае меня не тянет туда возвращаться, – подытожил я. – Что с остальными?
– Мне кажется, они все выше, – не очень уверенно предположила Тень. – Только ума не приложу, откуда взялось разделение. И они совсем разные. Один очень… темный. Другой… мертвый. Третий зыбкий и… – Она замолчала.
Я терпеливо ждал продолжения.
– Меня слышно? – встревоженно прошелестела Тень.
– Ты начала рассказывать про третий вариант и замолчала.
– Я сказала, что третий зыбкий и…
– Ты снова обрываешься на полуслове.
– Забавно, – проговорила Тень после короткого раздумья. – Выходит, в твоем языке нет даже близкого аналога тому, что я пытаюсь описать. С другой стороны, не знаю, как объяснить иначе. Прости.
– Поступим проще, – предложил я. – Раз ты такая трусишка, скажи, какой из вариантов безопаснее?
В этот раз Тень молчала долго. Я даже решил, что она обиделась на «трусишку».
– Мне не нравятся все три, – сказала она наконец. – Темный слишком твердый. Мертвый излишне постоянен…
– А последний ты даже не можешь описать, – закончил я.
