– Не думаю, что описания первых двух добавили определенности, – ехидно заметила Тень. – Если обобщить мои опасения, все три слоя слишком независимы. Понимаешь, раньше мы всегда оставались хозяевами положения. Хотели – перемещались в одну сторону, хотели – в другую. На первых слоях все было просто, на глубоких сложнее, но и там мы понимали правила игры. Здесь все иначе. Каждый слой очень индивидуален. Я не могу сказать, какие сюрпризы они преподнесут.
– Придется выяснять на практике. – Я поднялся и встряхнул несчастный пиджак. – Выходит, мы говорим в последний раз. Ничего не добавишь на прощание?
– Хотела спросить, что за надпись ты увидел на монолите перед тем, как он взорвался?
– Мне казалось, ты умеешь читать мысли.
– Прости мою нечуткость, но в тот момент я была немного занята. Спасала твою драгоценную трехмерную личность. И свою заодно.
Я усмехнулся.
– Последняя надпись гласила: «Facilis descensus Averni» – «Легок путь в подземное царство».
– Для подсказки мрачновато. Похоже, у нас появился недоброжелатель.
– Я догадался, когда сбили самолет. Хотя, возможно, это лишь указание на пещеру, в которой мы очутились.
– В любом случае будь осторожнее, – посоветовала Тень.
– Обязательно. Полагаю, обниматься не будем?
– Прости? Ты оборвал фразу на полуслове.
– Не обращай внимания. Думаю, мне пришла пора расширить лексикон. Поехали, подруга.
Земля под ногами потемнела. Я сделал шаг вперед, и Тень приняла меня в свои объятия.
*?*?*
Ненавижу кота в мешке. Втройне ненавижу, когда котов трое. А потому в подобных ситуациях хватаю первого попавшегося и молюсь, чтобы он оказался не самым блохастым. Добавьте сюда каплю любопытства, неприязнь к мертвецам, и вы поймете, почему я сделал такой выбор.
Я стоял посреди руин. Или посреди леса – с какой стороны посмотреть. Каменные остовы, бывшие где-то зданиями, поросли светло-серым мхом. Сквозь растрескавшиеся бетонные плиты пробивались широкие сухие стебли. Высохшие стволы деревьев торчали то тут, то там. Некоторые умудрились прорасти сквозь фундаменты зданий и раскинули ветви на манер экзотических крыш.
Я коснулся лишайника, и он превратился в труху. Та же участь постигла пучок похожей на осоку черной травы. Напоминающие лезвия стебли на поверку оказались хрупкими, словно их вырезали из бумажного пепла. Я провел рукой по стволу кряжистого лесного гиганта. Пальцы оставили на коре глубокие борозды. Лес оказался декорацией, как и положено сумеречному лесу. Из растений в Сумраке только синий мох. Да и тот встречается лишь на первом слое.
Кстати, о слоях…
Я поднял голову и обнаружил, что расплывчатое марево обрело четкие очертания. Луны исчезли. Бесконечная пелена облаков никуда не делась, но за ней угадывался диск солнца. Обыкновенное небо обыкновенного второго слоя. Или даже первого…
Будто в ответ на мои сомнения в лицо ударил ветер. Сильный, куда сильнее того, что гулял меж холмов. И вместе с тем не такой холодный, почти ласковый, если это слово вообще применимо к порождениям Сумрака. Ветер первого слоя… или все же второго?
Беглый осмотр руин не прояснил ситуацию. Они слишком походили на творения рук человеческих, чтобы принадлежать второму слою, где здания норовят обернуться грубыми скальными образованиями. С другой стороны, им отчаянно не хватало деталей. Большинство предметов оставляют на первом слое свои смутные отражения. Даже мебель – что говорить о вещах более фундаментальных. Здесь же деталями не пахло; только грубые, высеченные из камня каркасы, лишенные какой-либо индивидуальности. Синего мха также не наблюдалось.
Выходит, либо городок безлюден в обычном мире, либо это все-таки второй слой с необычайно мягким климатом. А может, я стал свидетелем того самого феномена, для описания которого у Тени не нашлось слов.
Кстати, о Тени…
Я уловил слабую вибрацию, Тень была со мной. Небольшое усилие – и она выскользнет наружу, привычно откроет дорогу вперед… или назад. Как будет угодно мне.
Что ж, желание Тени сбылось, груз свободы сброшен, мы опять стали единым целым. У руля снова я, она всего лишь бессловесный слуга. Звучит цинично, но большинство живет, а главное, желает жить именно так. И они по-своему правы, ибо нет
