Но этот вопрос тревожил и беспокоил Малони.
– После войны. Когда мы победим и Сферой будет править Ярость, а армии ксеноморфов возьмут под контроль все основные планеты. После того как исчезнет «Вейланд-Ютани», – продолжала Дана.
– Она не исчезнет, – сказала Малони. – Она продолжит существование под новым именем, и управлять ею будет Ярость.
– Но если не будет больше никаких сражений, то что тогда?
– Ты навсегда останешься моей помощницей, Дана. Ты мне… как дочь.
– Спасибо, госпожа, – на глазах молодой женщины выступили слёзы, и она отвернулась. Но всё же что-то продолжало её беспокоить.
– В чём дело?
– Я спрашивала не про себя. А про всех нас. Про Ярость. Мы так долго жили только одной целью, и теперь, когда победа близка, я не уверена…
– Каковы будут твои дальнейшие задачи? – предположила Малони.
Она понимала озабоченность и смущение Даны, рожденной уже после падения Вордсворта и Основателей. Сколько Дана себя помнила, перед ними всегда стояла только одна цель. Теперь, когда эта цель почти достигнута, ей, должно быть, кажется, что её жизнь лишается всякого смысла.
Без осознания того, что было «раньше», невозможно представить, что будет «потом».
На мгновение в этом усомнилась сама Малони. Она закрыла глаза и вообразила себе Землю, – как много раз до этого – Землю с Глобальным советом, которым управляют она и Старейшины Ярости, а косморождённые и новые рекруты командуют войсками и тем, что осталось от «Вейланд-Ютани».
Но можно ли будет назвать то, чем они управляют, настоящим домом? Такая мысль тоже неоднократно посещала её. Они столько времени провели за пределами Сферы Людей, что само понятие дома стало слишком неопределённым – подобно тому как понятие времени размылось с изобретением нор и искривления.
– Да, госпожа, – сказала Дана. – Мне кажется, я понимаю, к чему всё идет.
– Всё идет к тому, что Ярость наконец-то вступит в свои права, – сказала Малони.
Именно это она повторяла себе много раз в минуты сомнений.
– Речь идёт не о том, во что превратится Земля, или Марс, или десятки разбросанных по Солнечной системе колоний, но о доме. Основатели удалились отсюда, потому что стремились к свободе, и сейчас, когда мы вернулись, наша цель – ещё большая свобода.
– И больше никаких скитаний, – добавила Дана.
Эти слова прозвучали так, будто ей в самом деле будет не хватать этих скитаний.
– Ничто не помешает нам и дальше исследовать космос, – сказала Малони. – Мне предстоит открыть ещё много миров, а тебе – исследовать их.
– Значит, мы будем заниматься этим вместе? – спросила Дана с надеждой. – Вы и я?
– Мне всегда будет необходима помощница, – сказала Малони. – Но…
– Но вы не вечны…
Эту фразу Малони постоянно повторяла сама как угрозу или как обещание, как и то и другое одновременно.
– Да и перемены не дадутся нам так просто. Люди назовут нас злыми, и многие возненавидят вас или будут вас бояться.
– Возможно. Но многие могут принять нас как спасителей.
– Спасителей? Но от кого?
– От правителей, которые правили так долго, что человечество почти забыло, что значит свобода. Это одна из причин, по которой Вордсворт и Основатели покинули Землю. А правители – значит Компания, – она произнесла это слово так, как если бы оно было ругательством. – Со временем она превратилась в нечто большее, чем все те другие, что были до неё. Всевидящая, всезнающая, она была такой ещё до нашего исхода. Сейчас я только догадываюсь о том, какой она стала теперь. Я предполагаю, что падение «Вейланд-Ютани» для многих станет праздником.
Дана не ответила, продолжая с отвлечённым видом протирать платформу Малони.
– Тебя что-то ещё беспокоит?
– Мы убили столько людей, – ответила Дана. – Вы и вправду думаете, что оставшиеся в живых встретят нас как освободителей?
Малони подумала о станции «Харон» и о тысячах погибших на ней; о десятках тысяч погибших морпехов и гражданских в других
