– Если его не будет в указанном месте – больше никаких напрасных поисков, – сказал он. – Дотемна нужно вернуться сюда. Понятно?
– Вполне, – улыбнулся Паккард, разворачиваясь к своим. – Все слышали?
Солдаты зашевелились, разбирая оружие и вскидывая на спины рюкзаки.
Подошедшая Уивер направила на них камеру.
– Напомните потом, что я с самого начала считал это плохой идеей, – попросил ее Конрад.
В ответ она лишь быстро развернулась и сфотографировала крупным планом его лицо, запечатлев на пленке его минуту сомнений.
Две группы объединились, и Конрад почувствовал, что теперь все они еще на шаг ближе к дому – прочь с острова, едва не погубившего всех. Разобрав груз, и штатские и военные повернулись к нему и замерли в ожидании. Теперь он стал их проводником, а фактически – командиром, и такая ответственность ничуть не успокаивала.
Полковник Паккард приступил к выполнению боевой задачи, и ничто в мире не могло остановить или хотя бы задержать его. Даже крутой подъем, который пришлось преодолевать «в лоб».
Подъем оказался всего-навсего очередной морщинкой на коже этого своенравного острова. Путь через джунгли был неизменно труден, но Конрад, похоже, умел выбирать самую легкую дорогу. Паккард не мог не восхищаться этим человеком, хоть и чувствовал возникшую между ними напряженность. В чем ее причина – в свойственном всем военным избытке тестостерона или в чем-то еще, – он не знал, но чувствовал, что полностью довериться Конраду не может. Возможно, из-за того, что сам кривит душой. К упавшему «Си Стэллиону» полковник стремился вовсе не из-за Чепмена. Майор давно был мертв, и эта утрата жгла полковника изнутри не меньше, чем гибель остальных его солдат, погибших на этом острове. Но Паккард был солдатом на поле боя, и ему требовалось оружие.
Едва Конрад заподозрил его в обмане, Паккард понял: проблем не избежать. Внешне отставной капитан САС держался спокойно и даже мягко – но лишь затем, чтобы произвести впечатление на фоторепортершу. Паккард же был уверен: едва возникнет нужда – этот человек превратится в самого жестокого и беспощадного убийцу из всего отряда.
Наконец отряд выбрался из низины и перевалил гребень холма. Поднявшись над гребнем, Паккард разом ощутил леденящий душу страх и безнадежность.
Открывшийся сверху пейзаж повергал в ужас. Эта долина, в отличие от остальных, оказалась практически голой. Немногочисленные деревья сбились в небольшие рощицы. Некоторые, лишенные и листьев, и жизни, торчали над землей, словно одинокие могилы. Голая земля была изборождена трещинами, из глубины которых кое-где поднимались наверх тяжелые ядовито- желтые газы. Местами газы вырывались наверх, словно выброшенные взрывом, и выбросы возносили к небу на вершинах столбов раскаленного пара отрывистые звуки, напоминавшие гудок сирены. В одном-двух местах трещины в земле светились вулканическим пламенем, точно рваные раны, пульсировавшие в такт биению сердца земли. И – ничего живого вокруг…
Только мертвые.
Их было множество – скорченных трупов и голых костей, больших и малых, лежащих грудами и встретивших смерть в одиночку. Большинство трупов было и не разглядеть: отсюда, издали, они сливались в пятна – белые, серые, бурые там, где шкура или кожа еще не успела истлеть.
Но некоторые, самые большие, легко было различить даже на расстоянии.
Уивер была так потрясена, что забыла поднять камеру. Остальные тоже остолбенели от потрясения. Взяв себя в руки, Паккард сосредоточился на боевой задаче, и это помогло стряхнуть наваждение.
– Что здесь за дьявольщина? – прошептал Сливко.
– Что-то вроде братской могилы, – ответила Уивер. – Я сняла столько массовых захоронений, что уже ни с чем их не спутаю.
– Нет, здесь не могила, – возразил Конрад. – Здесь чье-то логово.
Паккарду пришло в голову то же самое. Полковник переглянулся с отставным спецназовцем, и тот повел отряд вниз, чтобы не торчать на виду у возможных наблюдателей, а то и преследователей.
Особенно – у хозяина подобного логова.
На пути вниз отряду попалась очередная каменная россыпь. Отыскав проход в лабиринте огромных валунов и выйдя на ровное место, Конрад вновь остановился и замер.
На этот раз даже Паккард почувствовал всю глубину пропасти, отделяющей этот остров от привычного мира. Остров с самого начала казался чужим и пугающим, но сейчас полковник словно заглянул в иной мир – в неземной рай, не предназначенный для человеческих глаз, или в неземной ад, ожидающий и его, и всех его спутников.
