каждую книгу, разворачивают каждый свиток, просматривают сундуки, проверяют подвесные койки и скрупулезно осматривают половицы. Затем все раскладывали по своим местам, и каюта принимала первозданный вид. Спрятать в ней что-либо было невозможно.
Ежедневному обыску подвергались и сами Локк с Жаном, а обувь им носить не позволялось. Ничего из личных вещей им не оставили, но на третий день Локк с удивлением заметил в руках Жана прядь волос Эзри, туго перевитую сыромятным шнуром.
– Мы с Сабетой… гм, побеседовали, после того как ее люди мне бока намяли, – признался Жан. – Она согласилась, что есть вещи, с которыми расставаться нельзя.
– А больше она ничего не сказала? Про меня… или для меня?
– По-видимому, она сказала все, что хотела. Считай, что этот корабль – ее прощальное послание.
– Судя по всему, она для Волантена и его команды составила наставление, как с нами обращаться. Страниц на десять.
– Даже спасательную шлюпку принайтовили прочнее обычного, – вздохнул Жан. – Видно, боятся, как бы кто-нибудь из богов алчной длани с небес не протянул.
– Да что ты говоришь! – Локк, соскользнув с подвесной койки, подошел к Жану и негромко спросил: – Та, что у левого борта? Думаешь, получится?
– По всем правилам на воду нам ее не спустить, но если ослабить тросы и если корабль накренится, то…
– Ох, а ведь как выйдем в Кавендрию, о крене можно забыть – на реке никаких волн, корабль будет устойчив, как чашка чаю, – озабоченно вздохнул Локк. – Вот, кстати, любопытно, сколько наших новых друзей мы сможем угомонить?
– В смысле, сколько человек я смогу угомонить? – уточнил Жан. – Если одновременно, то, пожалуй, троих. По одному – так вообще всю команду, если никто тревоги не подымет, но ты же знаешь, они ни в одиночку, ни даже парами не ходят. Их одной грубой силой не возьмешь.
– Эх, если бы нас сейчас навестила наша благодетельница Терпение! Или кто-то из ее соратников. Вот прямо сейчас… Ну же! Сейчас! А, когда надо, их не допросишься!
– По-моему, сейчас нам лучше полагаться только на самих себя, – вздохнул Жан. – Нет, понятно, что за нами кто-то или что-то наблюдает, но то, что мы здесь оказались, подстроила Сабета. То есть сделано все по правилам, а значит, маги вмешиваться не станут.
– Да? Можно подумать,
– Одно хорошо, – заметил Жан, – тебя откормили и на дохлую глисту ты больше не похож.
– Вот счастье-то! Меня не просто увезли, меня еще и откармливают на заклание. Слушай, а может, в Медном море Замира нас спасет?
– А что она там забыла? Она еще раны зализывает после всего, что случилось. – Жан широко зевнул и потянулся. – Скорее я живого альбатроса рожу, чем «Ядовитая орхидея» нам на пути попадется.
– Уже и помечтать нельзя, – поморщился Локк. – Ладно, придется штормовую погоду у богов вымаливать.
– И придумать, как тросы перерезать, – напомнил Жан. – У тебя никаких интересных мыслей не имеется?
– Ну, какое-то подобие ножа я соорудить смогу, только воспользоваться им придется прежде, чем каюту обыскивать начнут.
– А что с ножными украшениями делать будем? Ты же у нас по замкам мастер…
– Замки на этих браслетах очень тонкой работы. Можно, конечно, кость расщепить и костяной щепкой поковыряться, но она хрупкая, если обломится, то застрянет, тогда эти проклятые оковы фиг снимешь.
– Значит, с лишним грузом к берегу поплывем, а там уж сообразим, как от них избавиться, – заключил Жан. – Так, подведем итоги: нужно оказаться поближе к берегу, в качку и на палубе, а не в каюте или в трюме.
К ночи небо затянули серые тучи, на горизонте клубилась грозовая гряда, но по озерной глади лениво пробегали редкие волны, слегка покачивая корабль. Локк несколько часов простоял у леера на палубе, с притворным спокойствием разглядывая Аматель и втайне мечтая о том, чтобы побыстрее началась гроза. Увы, на темном небосклоне зарницы не сверкали, лишь в черных глубинах озера пламенными созвездиями вспыхивали загадочные мерцающие огоньки.
Корабль шел медленно. Поскольку магов, способных наколдовать нужную погоду, на борту «Волантеновой решимости» не было, приходилось постоянно менять галс, двигаясь на юго-запад под прерывистым встречным ветром. Впрочем, Волантен и его матросы на погоду не жаловались; им было все равно, полмира они обогнули или полмили прошли, ведь щедрое вознаграждение причиталось не за скорость, а за время, проведенное в плавании.
К вечеру четвертого дня Локк заметил на южном горизонте яркие белые и желтые вспышки, но восторги его поутихли, когда он сообразил, что там находится Лашен.
