собственные интересы? И на этот вопрос мы способны ответить. Богобоязненны ли наши предполагаемые жертвы? Исполняют ли они свой родительский долг? Добронравны ли? Щедры ли? Милосердны ли? И если да, то должно ли нас это остановить при выполнении условий договора? Увы, на эти вопросы ответить мы не в силах. Мы всего лишь инструменты действия. Орудия труда. Оружие. Всякий, убитый нами, отправляется на высший суд, превосходящий наше разумение. Если подобное устранение – грех, то тяжесть его ложится на заказчика, который потребовал такого действия, а не на тех, кто его совершил.
– Прекрасно сказано, оратор! – Архидонна Предвидение с трудом сдерживает довольную улыбку; фальшивое солнце поднимается над фальшивым горизонтом, заливает чертог мягким золотистым сиянием. – Итак, прошу архимагов выразить свое согласие на обсуждение предлагаемого договора в рамках основных заповедей. Нет времени предаваться пустопорожним философическим измышлениям. Сегодня утром предмет вышеупомянутого договора вызвал разногласия, которые необходимо устранить. Так или иначе, действуя в рамках закона, нам следует прийти к единому решению.
– Согласен, – заявляет архидон Умеренность. – Принято к обязательному исполнению.
– Вынужденно согласен, – вздыхает архидон Предусмотрительность. – Принято к обязательному исполнению.
Жана/Терпение охватывает чувство благодарности: архимагам полагалось говорить по старшинству, но Предусмотрительность несколько нарушил неписаный этикет, выступив прежде архидонны Терпение, и таким образом подтвердил, что из четырех голосов три – за обсуждение в предложенных рамках. Это позволяет ей скрыть свои истинные мысли о разумности такого решения и вдобавок несколько подбодрить Корабела.
– Воздерживаюсь, – говорит Жан/Терпение.
– Принято к обязательному исполнению, – кивает архидонна Предвидение.
– Итак, принято, – провозглашает Умеренность. – Дальнейшие прения проходят исключительно на предмет соответствия договора нашим заповедям.
Корабел накидывает капюшон, кланяется и занимает свое место. Итак, мнения архимагов по-прежнему разделены: Предвидение настаивает на принятии договора, Предусмотрительность отказывается дать свое согласие, а Умеренность и Терпение еще не высказались.
– Вы хотите что-то добавить, оратор? – спрашивает Умеренность Сокольника, который продолжает стоять с откинутым капюшоном.
– Да, – отвечает молодой человек. – Если, конечно, у вас хватит
Жан поражен этим весьма двусмысленным заявлением. Чего добивается Сокольник? Допускает ли мысленное общение подобные дерзкие намеки, или сама Терпение подчеркивает неоднозначность речи сына, приспосабливая ее для понимания Жана? Как бы там ни было, архимаги не обращают на это внимания.
– Каморрцы не вызывают у меня ни особой любви, ни неприязни, – заявляет Сокольник. – Да, предлагаемый договор весьма жесток. Его исполнение требует огромного мастерства, неограниченной свободы действий и устранения большого числа людей. Все это приведет к определенным последствиям, однако же я готов доказать, что для нас они не имеют значения. Рассмотрим приложение первой заповеди, то есть «Не навреди себе». Какое значение имеют для нас нынешние правители Каморра? Никакого. Есть ли в Каморре наши имущественные интересы, которые мы не сможем защитить? Нет. Затронут ли Картен неурядицы в Каморре? Ох, я вас умоляю… Наше присутствие в Картене – залог мирного существования даже в том случае, если бы Каморр находился в двух милях, а не в двух тысячах миль отсюда.
– Вы упомянули об имущественных интересах, – замечает архидон Предусмотрительность, ровесник и ярый сторонник архидонны Терпение. – По замыслу Анатолиуса на празднество в Вороновом Гнезде соберутся все знатные и богатые каморрцы, включая самого Мераджо. А наши средства лежат на счетах и в его, и в прочих банкирских домах.
– Мне об этом хорошо известно, – отвечает Сокольник. – Но банкирскими и торговыми домами никто не управляет в одиночку. У каждого владельца есть родственники, мудрые советники и помощники, честолюбивые наследники. Деньги из сокровищниц никуда не денутся, заемные векселя не исчезнут, и, предположительно, изменятся только имена владельцев и собственников банкирских и торговых домов. Или, по-вашему, это мнение ошибочно, архидон?
– Вряд ли.
– И я так считаю, – добавляет архидонна Предвидение. – Наши немногочисленные связи с Каморром не пострадают. Никаких обязательств перед каморрцами у нас нет. Как мы себе навредим, если заключим договор с Анатолиусом?
В Небесном чертоге воцаряется молчание.
– По-моему, с первой заповедью мы разобрались, – произносит Сокольник. – А теперь обратимся ко второй. За достойную и, смею сказать, непомерную цену Анатолиус просит нас всего-навсего предоставить ему возможность отомстить знатным каморрским
