Горо нахмурился:
— Ты не слишком-то вежлив, мой друг. Напоминаю, что девочка принадлежит мне.
— Не тебе. Я выкупил ее долг.
Мия жалобно застонала, и генерал бросился к ней, забыв о наместнике.
Одного взгляда хватило, чтобы понять — девушка очень больна. Она дышала неглубоко и хрипло, ее била крупная дрожь, а ее кожа показалась Акио слишком холодной и влажной.
Он погладил ее по щеке, мимоходом влив толику магии, и позвал:
— Мия!
Знакомый властный голос выдернул Мию из жарких волн беспамятства. Она почувствовала тяжесть ладони на лбу и открыла глаза.
Склонившийся над ней мужчина был врагом, мучителем. Но сейчас на его лице читалась неподдельная тревога и забота.
— Господин Такухати, — обметанные солью губы едва шевельнулись, — простите меня. Я не хотела…
— Держись, — не попросил, но приказал Акио, вливая в девушку еще исцеляющей силы.
Мия прижалась щекой к ладони. Прикосновения его рук отгоняли беспамятство, несли успокоение, унимали могильный, пробирающий до костей холод.
Мужчина скинул куртку, укутал и поднял Мию. Она прижалась к нему, чувствуя, как отступает озноб. Все хорошо. В его объятиях так спокойно…
Визгливый голос откуда-то со стороны снова вернул Мию к реальности:
— Мой друг, нехорошо трогать чужую собственность. Оставь девочку, мои люди позаботятся о ней без тебя.
И гневное сквозь зубы в ответ:
— Она не твоя!
Нельзя спать! Происходит что-то важное…
Девушка разлепила мокрые от морской воды ресницы, перевела взгляд на обладателя визгливого голоса и снова задрожала. На этот раз не от холода.
Тот самый толстяк, который торговался с Такухати в ночь мидзуагэ! Кривится недовольно, а в глазах горит злое оранжевое пламя.
Чего он хочет и почему так сердится на Мию?
Тэруко завязала узел на хакама, посмотрела на себя в зеркало и удовлетворенно кивнула. Широкие штаны скрадывали линию бедер, под свободной курткой не было видно туго забинтованной груди. Мужская прическа — собранные в хвост на затылке волосы — довершала образ.
Юноша получился, пожалуй, излишне миловидный. Такой, приди он в додзё, непременно навел бы любителей молодого тела на определенные мысли. Но ей в додзё не надо.
Подойдя к стене, принцесса привстала на цыпочки и зашарила по ней в поисках той самой панели. С тихим щелчком часть стены, расписанная райскими птицами, подалась в сторону.
Тэруко обернулась:
— Хитоми, ты идешь?
— Конечно, госпожа!
Они прокрались по узкому до невозможности коридору, замирая, когда из-за настенных панелей слышались шаги или голоса других обитателей замка.
Императорский дворец хранил множество тайников, известных лишь отпрыскам рода Риндзин. Мать Тэруко перед смертью рассказала о них мужу, а он запомнил и передал дочери, предчувствуя, что однажды это может спасти ей жизнь.
У небольшой ниши девушки задержались. Принцесса вынула и прикрепила к поясу настоящую воинскую катану и вакидзаси.
Оружие, как и умение владеть им, было подарком отца, который приходилось тщательно скрывать от ненавистного двоюродного брата.
У очередной стенной панели принцесса остановилась и прислушалась.
За стеной было тихо.
Она потянулась, нащупывая рычаг. С тихим щелчком панель отъехала в сторону, выпуская принцессу и ее верную фрейлину в
