в истерику, даже если очень хочется.
— Ты обижаешься из-за лисицы? Или из-за того, что я не забрал тебя?
— То, что ты сейчас делаешь, — это насилие. — Мия повернулась и сердито посмотрела ему в глаза. — Я не хочу.
— Обижаешься, — насмешливо и нежно произнес он. — Дурочка, хоть бы выслушала сначала.
Должно быть, Джин решил, что действия убедят ее лучше любых слов. Сперва Мия крутила головой, пытаясь избежать очередного поцелуя, а потом просто обмякла, никак не реагируя на прикосновения его губ. Надо просто потерпеть, скоро все закончится. Не станет же Джин и вправду ее насиловать…
Он тяжело вздохнул, оторвался от нее и спросил с тревогой:
— Девочка моя, да что с тобой?
— У нас не будет разговора, пока ты меня не отпустишь. — Мия сама не поняла, откуда в ее голосе взялись эти жесткие интонации. В той, прошлой жизни — жизни гейши и наложницы — она не чувствовала себя вправе говорить с мужчинами подобным тоном.
Но злость на собственную беспомощность и наглость принца была слишком сильна.
— Хорошо, отпущу. Только обещай, что не сбежишь.
— Не сбегу.
Джин разжал объятия, и Мия еле сдержалась, чтобы не шарахнуться в сторону. Она отступила неспешно, сохраняя достоинство, на три шага. Расстояние, положенное по этикету.
Принц медленно вздохнул несколько раз, словно пытаясь успокоиться. А потом спросил:
— Итак, в чем дело? Почему ты шарахаешься от меня?
— А почему должно быть иначе, ваше высочество?
— Потому что ты обещала уехать со мной и стать моей.
Мия фыркнула. Эти слова породили в ее душе целую бурю эмоций: гнев, возмущение, злорадство. Она и не подозревала, что ее обида на Джина столь глубока. Но сейчас девушке вспомнилось сразу все. Обнаженное мужское тело на татами и женское на нем сверху. Горечь, отчаяние, медленно сменяющиеся смирением.
Девушка словно в один миг пережила заново весь ужас тех тоскливых зимних месяцев, наполненных растерянностью и болью от предательства. Похожие друг на друга вечера, когда Мия бегом добиралась до храма, в надежде все же найти там Джина, поговорить, объясниться, готовая поверить любым оправданиям и любой лжи.
Его не было рядом на мидзуагэ. Не было, когда другие мужчины платили за ее ночи. Когда она решилась бросить все и бежать. Когда ей угрожало насилие и когда она умирала от болезни.
Так по какому праву он сейчас чего-то требует и заявляет свои права? Он, даже не сказавший ей своего полного имени.
— Мия, послушай… Я знаю, что виноват перед тобой. Но иногда обстоятельства сильнее. Я хочу, чтобы ты просто дала мне все рассказать перед тем, как судить!
— Хорошо.
Историю о кицунэ и превращении в демона Мия выслушала в недоверчивом молчании.
— Она приняла мой облик, чтобы соблазнить тебя?
— Не веришь? Зря. Я же не дурак, Мия. И не мальчик. Я умею контролировать свои желания.
— А что было дальше? Как ты снова стал человеком?
— Мой отец…
Возвращение в Самхан, противодействие родни, спешная организация посольства…
— …и я прислал тебе виим.
Мия сжала кулаки так, что ногти впились в кожу. Вот кого нужно благодарить за визит сумасшедшего самурая. И за опасный подарок, стоивший Акио свободы!
Девушка все же удержалась от гневных слов. Ее собственная вина была не меньше, а то и больше. Она ведь так и не выкинула злополучный амулет.
— Я люблю тебя, Мия, — тихо и грустно закончил Джин. — И я хочу жениться на тебе.
— Ты… — Она растерялась.
Нужно было что-то ответить, а Мия могла только растерянно хлопать глазами. Она готова была к спору, оправданиям и требованиям со стороны самханского принца. А он вместо этого…
Своим признанием Джин обезоружил ее.
