обезумевших существа — древних, изначальных. Порождения горнего мира в плотской оболочке. Шин попробовал поднять магический щит и чуть не завыл от досады. В душе, там, где раньше прятался огонек темного дара, силы крови Ясукаты, ощущалась болезненная пустота. Выгоревшие дотла угли, потухший очаг.
Он пополз — слепо, не глядя куда, лишь бы подальше от остервенелого безумства стихий. Рука соскользнула в пустоту. Впереди был провал — темная дыра, ведущая под землю.
Сёгун переполз через порожек. Оперся рукой о стену, пытаясь подняться. В ответ что-то скрипнуло, и каменная плита опустилась, закрывая его от разыгравшегося буйства стихий. Он выругался, помянув ёкайские проделки, но обратно ломиться не стал.
Переждать битву можно и здесь.
Странное стрекотание донеслось из туннеля. А вслед за ним нервное, царапающее постукивание коготков о камень. Ясуката встрепенулся.
Из тьмы выплыла прекрасная женщина с цитрой в руках. Контуры ее тела мягко светились, на алых губах играла предвкушающая улыбка.
— Приветствую тебя, путник, — сказала дзёрогумо, и цитра в ее руках зазвучала, словно сама собой.
Лиловые и алые зарницы вспыхивали над холмом все чаще. Исполинские звери рычали, захлебываясь ненавистью. Хвост тигра огненной плетью метался меж храмом и стеной, оставляя на камне отметины из сажи и копоти, дракон шипел и плевался паром, кольцами выгибая гибкое тело. Стекала пена по клыкам, блестела чешуя в языках огня на пламенной шерсти.
Извечные противники кружили, недобро поглядывая друг на друга. Они уже дважды сходились в схватке, и битва не прошла бесследно. Тигр окривел на один глаз — длинный шрам наискось пересекал его морду и разрывал ухо. Из ран в подбрюшье дракона стекали вязкие капли цвета темного пурпура.
Воплощения стихий взревели и снова пошли в атаку. Небо над храмом вспыхнуло, когда дракон и тигр сошлись в клинче, сплелись в урчащий, полный ярости и ненависти клубок. Тело к телу, рана к ране, теснее, чем любовники. Проникнуть в соперника, пожрать, поглотить, уничтожить…
Слиться…
Кровь цвета темного пурпура смешалась с рыжей, в золотых искрах кровью демона-тигра. Вспыхнула и заиграла всеми оттенками радуги над умытой дождем землей.
Прозрение было мгновенным и мучительным. Словно неведомая сила разом отсекла от Джина нечто. Словно он сбросил невозможную тяжесть, которую волок на себе всю жизнь. Скинул, выпрямился, смог вдохнуть полной грудью.
Драгоценный камень упал и покатился под ноги. Джин почувствовал, как выпадают клыки и когти, исчезает шерсть. Как меняется его тело, становясь меньше, слабее. Такое человеческое, жалкое, беззащитное рядом с убийственной мощью дракона.
Удар швырнул его на ограду, вышиб воздух из легких. Он сполз по каменной стене. И почувствовал, как ноги захлестывает гибкий хвост.
— Мия, стой! — выкрикнул он, вскидывая руки. — Не надо!
В ответ дракон взревел, потянул Джина на себя, оплетая кольцами, словно гигантская змея. Истекающая слюной и пеной раззявленная пасть нависла над головой. Из нее пахнуло океаном, рыбой и гнилыми водорослями.
— Остановись! — произнес он обреченно. Даже не пытаясь вырваться или ударить в ответ магией.
Бесполезно. Не в человеческих силах справиться с драконом.
На мгновение стало безмерно обидно умирать. Теперь, когда проклятие спало. Когда впереди целый мир, целая жизнь.
Джин вскинул голову. Он до последнего не закроет глаза.
— Мия! — донесся еле слышный голос со стороны. Глухой и хриплый. Мужской.
Дракон повернул голову, и Джин сделал это вслед за ним.
Акио Такухати стоял в дверном проеме полуразрушенного храма. Покачиваясь, неловко опираясь рукой о стену. По виску даймё стекала кровь.
— Не надо… лучшая ученица… он муж твоей сестры…
Ледяной Беркут отпустил стену, сделал еще шаг. Ноги подогнулась, и он рухнул на ступени.
Джин почувствовал, как сдавливающие его тело со всех сторон кольца ослабли. Распались, растеклись водой. Ощеренная клыкастая и рогатая морда растаяла в воздухе клочьями тумана. Дракон исчез, оставив после себя обнаженную девушку. Она села,
