– Как скоро ты хочешь уехать?
– На этой неделе.
Он засмеялся, но выглядел не слишком удивленным.
– Хорошо. Думаю, это можно устроить.
– Давай завтра закатим вечеринку, – вдруг решила Эйвери.
В эту же секунду она поняла, что идея замечательная. Они позовут всех сюда и станут вести себя как в обычный субботний вечер, но на самом деле это будет их прощальная вечеринка. Однажды, живя вместе на другом конце света, они оглянутся в прошлое и посмеются, вспоминая глупую школьную вечеринку, где все напились, а они украдкой переглядывались, безумно влюбленные друг в друга, и безмолвно говорили друзьям «прощай».
– Серьезно? – спросил Атлас.
– Да! Мы не устраивали здесь вечеринок с твоего отъезда. Будет здорово провести ее вместе. Это будет нашим тайным прощанием.
Эйвери на секунду замешкалась, поняв, что больше никогда не увидит Эрис или Леду. Но лучше не размышлять об этом. Надо думать о себе и Атласе и о том, что они совершают невозможное. Строят совместное будущее.
– Хорошо, – улыбнулся Атлас. – Ты меня убедила.
Эйвери достала планшет и составила объявление, потом загрузила его в ленту новостей.
– Идеально, – сказал Атлас, просматривая сообщение на линзах. – Ты идеальная.
Парень хотел поцеловать ее, но Эйвери отпрянула.
– Никто не идеален, и тем более я, – возмутилась она, слегка смущенная его заявлением.
Атлас знал, что не стоит говорить ей подобные вещи. В этом она могла на него положиться.
– Прости. Мне следовало сказать, что ты – мой идеал, – поправился Атлас.
Довольная ответом, Эйвери потянулась к парню и поцеловала его. Никогда еще она не была так счастлива.
– Я поеду с тобой куда угодно, ты же знаешь, – сказала девушка, и Атлас улыбнулся.
– Хорошо, – мягко ответил он. – Давай исколесим весь мир. Вместе.
Вечер все же подошел к концу, а голографический экран проигрывал фильм для пустого зрительного зала.
Леда
Качнувшись вперед, Леда упала на колени позади фонтана, стараясь, чтобы ее не заметили из ресторана. Не она должна стыдиться того, что находится здесь. А Эрис и отец! Девушка подумывала пойти домой, но пребывала в таком отчаянии, что тряслись руки. Она не могла рисковать и попасться на глаза маме. Своей бедной, ни о чем не подозревающей маме.
Леда порылась в сумке, которую дал ей Росс. Вид кучи упаковок среди клевера принес ей счастье, пусть и поддельное. Взгляд замер на маленьком черном конвертике. Может, не такая уж и плохая идея залезть к кому-нибудь в голову – в чье-то сломанное сознание. Разве ее собственное не такое же?
Леда оторвала краешек конверта и кинула в рот ярко-желтую пилюлю.
Несколько неприятных секунд ее сознание инстинктивно сопротивлялось. Такого не случалось, если споук был создан специально для тебя, но если ты принимал чужой, то минута уходила на одно привыкание, пока в твой мозг не проникали потребности иного сознания. Леда задержала дыхание, заставляя разум успокоиться, и споук накрыл ее, словно пуховое одеяло.
Все стало мягким и текучим. Время растянулось, как эластичная резинка. Леда заморгала. Очевидно, препарат принадлежал человеку с повышенной тревожностью, поскольку напоминал релаксант. Девушка ощутила призрачное присутствие владельца наркотика, пока тот прокладывал себе путь через ее мозг в поиске воспоминаний, которых здесь не было, и пытался вызвать необходимую эмоциональную реакцию.
Леда вытянула ноги и откинулась на локтях. Прочие наркотики все еще лежали на клевере, окружая ее, словно разноцветные сладости. Тени над фонтаном сгущались, становились длиннее, ее ноги оказались в тени. Холода она больше не ощущала. Эрис и отец, снова подумала Леда с мрачной усмешкой. Девушка закрыла глаза. Ее сознание наполнили обрывки воспоминаний, следы мыслей. «Я знаю тебя, – хотелось сказать ей, – но почему?» Леда ощутила странное дежавю, как песню, которую она уже слышала. Перед глазами плясали различные цвета и формы.
Леда узнала этот мираж.
Правда пришла к ней мгновенно, инстинктивно. Своим обостренным чутьем она поняла происходящее столь же четко, как знала, что для дыхания ей нужен воздух. Леда испытывала такое прежде, пробовала именно этот коктейль химических веществ и нейростимуляторов. Споук принадлежал Корду.
