Эйвери хотелось рассмеяться от нелепости этой ситуации.
– Знаю, она твоя лучшая подруга, – сказал Атлас, наблюдая за ней.
Говорил он очень медленно, будто с осторожностью подбирал слова. Или выпил больше, чем она думала.
– Но ты не поехал к ней сегодня.
– Нет.
– Ты ее любишь? – выпалила Эйвери.
Она боялась услышать ответ, но отчаянно нуждалась в нем.
Снова повисла тишина. В темноте девушка не могла разглядеть лица Атласа.
– Я не… – Он замолчал.
Что он хотел сказать – что не любит Леду или не знает?
– Как ты мог? – прошептала Эйвери.
Атлас перевел на нее взгляд. На фоне темного неба его лицо превратилось в непроницаемую тень.
Потом он наклонился и поцеловал Эйвери.
Она замерла, не осмеливаясь вздохнуть. Прикосновение губ Атласа было невесомым, робким, неуверенным. Эйвери закрыла глаза, наслаждаясь дрожью во всем теле, волосы словно наэлектризовались, а она стала оголенным проводом, который трещал от напряжения. Ей хотелось обвить Атласа руками, притянуть к себе и никогда не отпускать. Но девушка не могла пошевелиться, страшась разрушить волшебство.
Наконец Атлас отстранился.
– Спокойной ночи, Эйвс, – сказал он, а потом спустился по лестнице и исчез из виду.
Эйвери стояла словно в тумане. Что сейчас произошло? Голова внезапно закружилась, и девушка обхватила поручень руками, удерживая равновесие.
И тут над ее головой разверзлись небеса. Полил дождь. Холодные стремительные капли обжигали лицо, но она не могла шелохнуться. Стояла там, подобно громоотводу, пока вокруг бушевала гроза, – ноги приросли к полу, ладонь застыла возле губ.
Райлин
Райлин стояла в конце вагона Межтранса, вцепившись в металлический поручень над головой. Поезд замедлил ход и остановился в Бедтоне. Кверху Башня сужалась, поэтому, в отличие от этажа Корда, площадью всего в несколько кварталов, тридцать второй уровень был огромным. По величине он совпадал с основанием Башни, растянувшись от Сорок второй улицы до Сто сорок пятой и от Восточной авеню до Джерси-хайвей на западе. Хайрел жил на том же этаже, что и Райлин, но почти в тридцати кварталах от нее, в пятнадцати минутах езды на Межтрансе.
В вагон ввалилась компания двенадцатилетних девчонок, и Райлин сделала музыку погромче, заглушая их хохот. Ей нужно было собраться с мыслями. В голове все перемешалось, события вчерашнего дня слились воедино, но из спутанного клубка чувств девушка смогла выдернуть одну ключевую ниточку.
Она больше не любила Хайрела. Уже давно. А может, никогда не любила.
Раньше Райлин не сомневалась в обратном – в столь юном возрасте слова «любовь» и «скорбь» означали «бургеры» и «экзамены». Самой большой проблемой был, к примеру, сломанный кондиционер в квартире Райлин – тогда Хайрел взобрался по вентиляционной системе и починил его, а когда парень забыл про день рождения брата, Райлин помогла ему в последний момент испечь пирог. А потом умерла мама Райлин, и оба как-то вдруг повзрослели.
Вернувшись из Парижа прошлой ночью, девушка сразу поплелась в кровать. Хотя бы раз ее не беспокоил храп Криссы. Когда утром Райлин проснулась, сестра уже ушла на тренировку по волейболу. В тостере лежал бейгл с беконом, а в кофейнике остался свежесваренный кофе. Райлин некоторое время сидела за кухонным столом, по привычке выбирая кусочки бекона из хлеба, и думала обо всем, что произошло. Тяжело вздохнув, поднялась и пошла одеваться.
Они с Хайрелом так долго были вместе, но теперь она собиралась с ним порвать. Но угрызений совести она не испытывала – лишь облегчение и легкую ностальгию по былому. Едва ли Хайрел хорошо воспримет новости. Он не любил перемен и по инерции встречался бы с ней и дальше. Но ведь в конце концов он поймет?
Вагон Межтранса замедлил ход, и Райлин качнулась вперед, теребя медальон с Эйфелевой башней. Она не понимала, что творится между ней и Кордом, но ей хотелось узнать, куда это приведет. Как здорово они провели время вчера, – конечно же, ее очаровал Париж, но не только. А вот оказаться в Париже вместе с Кордом…
Она достала массивный серый планшет «МакБаш» и снова послала Хайрелу импульс, но парень не ответил. «Ты не спишь? – написала она, нетерпеливо закусывая губу. – Еду к тебе». Хотелось отложить разговор до вечера или до завтра, но раз уж решение
