Сзади послышался топот, проводник обернулся. Его догонял Отвертка. Болтая «лавиной» из стороны в сторону, Семен оглянулся и навскидку сделал несколько выстрелов по противнику. Махнул Лемуру, мол, беги, прикрою.
«Ну, хоть один объявился. Хорошо бы еще Рубец и Фимка из оврага выбрались».
Чистильщики вели шквальный огонь по преследователям. Только сейчас проводник увидел, что противник напирал не только сзади. Выстрелы звучали и в самой деревне. Возможно, «штабисты» их там заранее поджидали. По боевикам заработал снайпер с колокольни, бухнул откуда-то с востока гранатомет. Один из противников выскочил из зарослей и, дважды выстрелив, шагнул вперед, прежде чем понял, что между ним и мишенью есть что-то меняющее траекторию пуль. Поздно. Из-за ливня он не заметил легкий пылевой вихрь, расположенный по центру чистого, свободного от растительности круга. Не придал значения и тому, что ни один из военных так и не ступил туда. Хотя у тех отличные сканеры аномалий. И уж точно не успел осознать, что влетел прямо в «клеть».
Аномалия подняла «штабиста» на несколько метров, перекрутила и разорвала на множество частей, которые тут же стали распадаться на красноватую пыль. Крика не было слышно, но Лемур точно знал, что он был. Уж слишком много раз на своем веку видел подобные явления и помнил взгляд тех несчастных, кому не посчастливилось попасть в одну из самых подлых аномалий Новосибирской Зоны.
Чистильщики умело обходили ловушки. В их шлемы были встроены специальные «визоры», быстро распознающие аномальные образования. Да и у самих бойцов опыта было не занимать. Таких ребят годами гоняют по аномальным полям, чтобы те набили руку.
На подходе к деревне Лемур поднял руки и с криком «свои» приблизился к чистильщикам. Вояки быстро скрутили проводника, и, прикрывая его своими могучими фигурами, отвели к вертолету. Его тут же принял рослого вида мужик, лет за тридцать. Он заметно отличался от остальных: на голове армейский шлем с «тепловизором», в руках что-то вроде универсальной многочастотной рации.
– Не стреляйте, я свой! Рубец нанял меня!
Через секунду Лемур уже был внутри теплого салона вертолета и сидел в кожаном кресле. Напротив развалился, по-видимому, радист, с большими наушниками; в кабине двое пилотов. Проводник не проронил ни слова, дабы никого не отвлекать, уставился в иллюминатор. Судя по действиям военных за бортом, что-то пошло не так.
Сразу несколько человек сорвались с места и зигзагами побежали туда, откуда только что прибежал Лемур. Спустя пять минут бойцы под прикрытием своих соратников на грязных носилках приволокли Рубца.
– Принимайте раненого! – закричали снизу, и проводник подскочил к люку, ухватился за тяжелые носилки и помог втащить напарника в салон. Человек в шлеме сунул голову внутрь:
– Это Рубец?! – он попытался перекричать рокот винтов.
– Да, да, это он! А где остальные? С нами еще бандит был и ваш один!
Но военный не ответил. Он отдал приказ бойцам на погрузку, последним запрыгнул в вертолет и захлопнул за собой люк. Рывком подобрался к пилотам:
– Поднимай, живо! Возвращаемся на базу, срочно!
Рев винтов усилился, машина стала подниматься в воздух. Лемур присел над лежащим в беспамятстве Виктором. Взял с полок лежащую армейскую аптечку, раскрыл ее, вытащил шприц с обезболивающим.
«Ну, нет, ты не посмеешь загнуться сейчас! Даже не думай!»
Тихий шепот отвлек его:
– Что? – спросил Лемур, наклоняясь к напарнику.
Рубец еле заметно шевелил губами. Сквозь шум в салоне Лемур расслышал фразу, которую сталкер повторял снова и снова. Это были музыкальные ноты: до, ми, соль, фа…
– Как вы себя чувствуете, молодой человек? – заботливо спросил худощавый мужчина лет сорока пяти, в джинсах и сером свитере. На его коленях лежал медицинский чемоданчик, предназначенный для лечения в экстремальных условиях. Такие часто практикуются в локальных конфликтах и широко распространены среди стран – союзниц России. Он поправил очки в круглой оправе и с любопытством посмотрел на Виктора.
– Не люблю просыпаться в больнице, – честно буркнул Виктор, вспоминая все, что случилось с ним за последние сутки. Он уставился в окно и не увидел ничего, кроме дождливой серости за мокрым стеклом. А по отсутствию за ним деревьев понял, что находится не ниже пятого этажа.
