Хозяином лавки, к моему искреннему удивлению, оказался наш старый знакомый полугном, которого мы с Шелом на досуге отлично «ограбили», но только резко помолодевший. Купец суетился, словно готовящаяся к зиме полевая мышь, все время облизывая губы и глупо скалясь. На месте грозно заточенных клыков, по его мнению, должна была располагаться радушная улыбка.
– Когда как, вашество, – пожимал плечами торговец, явно лукавя. – В последнее время зачастили ко мне служанки да поварихи за кухонными ножами, кои, надобно признаться, вашество, я поставляю с Летучего острова ну просто отменные. Солдаты, бывает, заглядывают – потешатся с револьверами да купят какую-нибудь безделицу. Впрочем, доход кой-какой есть – на пиво с кашей хватает.
Да, подумалось мне, не очень раньше дело обстояло с вооружением. Если оружие есть у одних только кухарок и королевских солдат, с кем же они тогда сражаются? Видимо, расцвет пиратства пришелся точнехонько на мой несчастный век. Не очень-то я расстраиваюсь по этому поводу, ибо работы для некромантов, перестань люди драться, вообще бы не осталось.
– А скажи-ка мне, добрый человек. – Король осторожно вытащил из-за пояса до боли знакомый предмет и положил его перед полугномом. – Во сколько ты оценишь вот эту вещицу?
Глаза торговца от удивления полезли на лоб. Коротышка зашептал:
– Будучи с вашеством до конца откровенным, скажу, что вещичка фамильная, древняя. Более того – волшебная. За такую и войну нехитро начать, и острова под воду спустить. Упаси меня Посейдон связываться с подобным…
Купец испуганно отодвинул от себя стилет, и Добрая Воля без всяческих возражений забрал его обратно. Если судить по выражению лица короля, ничего нового для себя он так и не узнал.
– Скажи, – схватился он за подбородок, – а не может ли эта вещица служить ну, скажем, амулетом?
– Очень даже может, – немного подумав, кивнул полугном. – Только в таком случае тут, вашество, есть одна неприятность: если это такой сильный амулет, то насколько же ценен должен быть объект его защиты? Не в обиду вашеству, но тут уж не сам ли черт замешан? Не мне, дураку, давать советы, но на вашем месте я бы отправил сей предмет подальше от жадных рук человеческих на дно морское.
Страшные сомнения длинными скользкими червями стали заползать мне в голову. Обознаться я не могла – это был точно тот же купец, у которого я приобретала чехол для стилета. Он не мог не узнать ножа – это тоже исключено. Остается лишь одно объяснение – он сделал вид, будто видел оружие впервые. Или кто-то приказал ему сделать вид.
– Если когда-нибудь к тебе явится кто-то, кто покажет тебе этот стилет, отправь мне голубя. – И король, не попрощавшись, покинул оружейную лавку.
Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Казалось, Добрая Воля прогуливается среди съестных и тканевых рядов как простой гражданин, без всякой охраны. Время от времени он примерялся к тому или иному товару, один раз даже прихватил наливное красное яблочко, оставив при этом хозяйке лавки золотую монету.
Но, как и шут, король только делал вид, что гуляет без всякой цели. Он чего-то напряженно выжидал. Или, что было вполне вероятней, кого-то.
Сдвинутые в раздумьях густые рыжие брови, первые морщины по краям глаз, бледные искусанные губы, ровные блестящие зубы и странная привычка короля хрустеть костяшками пальцев (совершенно неожиданно я застигла себя за тем же занятием). Интересно, и давно я так делаю?
Мы были до боли похожи. Многое можно было выдумать, но некоторые вещи просто невозможно отвергнуть: эта манера двигаться, говорить с пренебрежением, смотреть с презрением. Мне всегда казалось, что это жизнь заставила меня отрастить себе хвост на манер электрического ската и убивать им окружающих. Выходит, не совсем жизнь.
Я внезапно вспомнила капитана Ржавого Гвоздя. Единственное, что нас с ним объединяло, это любовь к рунам. Ни его черных волос, ни плавных закругленных черт лица – ничего подобного у меня не было, по подумалось, что в таком случае я больше похожа на мать. Но это, скорее всего, было совсем не так.
Ржавый Гвоздь попытался выбросить меня за борт, чего он не собирался делать с моей старшей сестрой. Значит, должна была быть серьезная причина, из-за которой я заслуживала скорой смерти в столь раннем возрасте.
Я была не его дочерью. Моим отцом был Клинок Добрая Воля.
Ведь капитан Гром говорил мне о том, что Ларана изменяла Гвоздю с Клинком Добрая Воля, но я пропустила, как оказалось, существенную половину сказанного мимо ушей. Я не придала этому факту особого значения, наивно считая, что роль Доброй Воли во всей этой истории не так уж и велика. Как же я ошибалась!
Только представьте: некромантка Шрам с заштатного островка, за которой гоняется вся полиция города, вдруг оказывается
