С набережной доносились восторженные крики гуляющих, ликующие гудки автомобилей.
Последняя, особенно яркая голубая волна бесшумно разгладила небо, собралась в синий пенный поток и втянулась, как в океан, в темный горизонт, постепенно утягивая за собой розовые, зеленые и фиолетовые отсверки. Тут же, как истосковавшиеся по воле, посыпались крупные звезды, и от их света воздух моментально наполнился теплым перламутровым сиянием, будто на город опустили невесомую прозрачную кисею.
– Ничего себе, – лицо охранника выражало абсолютный восторг. – Видали, Дмитрий Борисович? Кто не видел – ни за что не поверит! Вы-то весь мир объездили, наверное, еще и не такое помните, а я – первый раз. На Севере три года служил, ни разу, представляете! Обидно даже было. Зато сейчас… – он крутил головой, не находя слов. – Эх, дурак, сфоткать не догадался!
– Не переживай, в голове-то осталось!
– Думаете?
– Уверен. Голова наша, брат, такое хитрое устройство, я бы даже сказал, волшебное, что если ты хоть краем глаза что-то где-то углядел, она это навсегда сохранит. Пользоваться плохо умеем, вот в чем дело.
– Я-то точно! Память как решето. Мне б к волшебной голове золотой ключик! – хохотнул охранник. – Узнать бы, где продаются.
– Друг мой, – Ларионов хитро прищурился. – Вы где работаете?
– Тут, в Эрмитаже…
– Вот именно, в Эрмитаже! По сторонам чаще глядите, тут этих золотых ключиков – на каждом шагу!
Охранник машинально крутнул головой, изучая ближние стены, а когда повернулся, рядом никого не было. Лишь далеко впереди, в арке, вроде бы мелькнул чей-то силуэт, но тут же исчез, скрытый серебристой завесой, все еще окутывающей Эрмитаж.
