любого. Зовальский еще никого никогда не подводил.
Шаги стали приближаться, и Тиса нырнула за ближайший стеллаж. Ландус просеменил к выходу из библиотеки. А Климыч огляделся и лишь тогда захлопнул дверь. Войнова выдохнула и, улучив момент, покинула свое убежище.
В ее комнате стоял холод — перед уходом забыла захлопнуть окно.
— Это правда! Зарай… Это он! — девушка прошла к тумбочке и взяла кружку. На дне виднелась мутная масса и крупинки песка. Это не Агапов настой, и как раньше не догадалась? Агрессин. Вот что она вчера выпила. Тиса положила ладонь на лоб и простонала: — Как глупо было не распознать снадобье…
И все же стало немного легче от мысли, что она выдала Трихона солдатам не по собственной воле, а под действием зелья. «Нет. Уже не Трихона, — поправил ее безжалостный здравый смысл, — а вэйна. Шкалуш — морок. Всего лишь личина. Роль, которую исправно играл колдун». Но и называть его тем чужим именем девушка еще не могла.
Тиса достала из кармана стеклянный пузырек. Посмотрела на просвет пилюли. Снова прочитала письмо. Странно. Почему, он пишет об отце, словно тот жив? Ведь письмо написано уже после того, как…
Пока она думала, что-то коснулось ее ноги, и девушка с визгом подскочила с кровати.
— Тиса Лазаровна, это я. Не бойтесь, — из-под кровати на нее глядела пара черных блестящих глаз.
— Рич, ты?
— А о каком снадобье вы говорили? — полюбопытствовал ребенок, выбираясь из укрытия.
Мальчишка встал на обе ноги и старательно отряхнул коленки от пыли.
— Ты стоишь, — поразилась Тиса, пропустив вопрос мимо ушей. — Где твой костыль?
Мальчишка радостно хихикнул:
— Моя нога выздоровела, Тиса Лазаровна! Я теперь могу бегать и прыгать! — мальчишка запрыгал до двери и обратно. — Смотрите!
Рич допрыгал до нее и в порыве чувств обнял за талию.
— Я рада, — прошептала она, сморгнув подступившую к глазам влагу, — очень рада за тебя, Рич. Но как это случилось?
— Трихон вылечил меня. Оказывается, он вэйн. Правда здорово?!
Девушка кивнула, закусив губу.
— Он сказал, что серебро разрушило мою… оклюнцию, омлюдию, м-м, я не помню слово, — признался мальчик. — Вылечить меня можно было только по-колдовски.
Счастливые глаза сияли как тысяча свечей.
— Значит, ты не был у друга все это время?
— Нет, — засмеялся он. — Я был в башне.
— Не понимаю. В какой башне? — нахмурилась Войнова.
— Гартовой, — Рич снова воодушевился. — Там так здорово, Тиса Лазаровна! И столько интересных штуковин! Вы бы видели «звездный ход»! Лазар Митрич мне показывал, как движется солнце и луна.
— Что?
Тисе показалось, что она в дурном сне и безумство уже настигает ее. Видимо, это отразилось на ее лице.
— Ой, вы ж не знаете еще, — Рич свел бровки на переносице. — Капитан Лазар живой. И дядька Кубач. Они сейчас в башне…
Мальчишка продолжал говорить, а Тиса пошатнулась и чуть не упала.
— Что с вами? — всполошился он. — Вам плохо?
Войнова села на кровать, не чувствуя биения сердца.
— Это правда? — хрипло спросила. — Рич, ты не шутишь?
— Даю слово, Тиса Лазаровна. Он жив. Честно! Только раненый. Но он уже немного встает, вот тут у него повязки, — мальчик показал на горло и грудь.
— Но как это возможно? — не понимала девушка. — Я же своими глазами видела…
— Колдовство, — произнес Рич так, словно ему приходится объяснять очевидную истину.
Тиса накрыла ладонями лицо — слезы неудержимо текли из ее глаз. Мальчишка не на шутку растерялся, не зная, что делать, и девушке пришлось быстро взять себя в руки. Но радость, густо смешанная с тревогой, не сразу отпустила ее. Отец жив! Он жив, и она не одна на белом свете — мысль эта возвращала ее саму к жизни.
