— Прочь! — кричала Тиса, не замечая ошеломленных лиц солдат. — Я не дам вам его забрать!
За этим занятием она не заметила, как вэйн открыл глаза и сел.
— Живой! — покатилось в толпе. — Колдун живой!
Обернулась… Руки девушки безвольно опустились, и с ладоней посыпались оставшиеся камушки…
— Что ты делаешь? — морщась, он пощупал затылок рукой. Посмотрел на обагренные кровью пальцы, потом на камень, где недавно лежала его голова. Наконец заметил штырь у себя в груди, и его брови удивленно вскинулись. Он оглянулся по сторонам.
— Это Зарай Климыч, — зашептались солдаты, — его увели.
Видя, как пробитый стрелой вэйн ведет себя как ни в чем не бывало, они принялись накладывать на свои плечи святые знамения.
— Метко стреляет таможенник, — произнес колдун с уважением в голосе. Поднявшись на ноги, он расстегнул солдатскую куртку. Затем вынул из-за пазухи голубой камень с торчащим в нем штырем — как оказалось, дрот по счастливой случайности угодил именно в кусок породы, припрятанный во внутреннем кармане. Выкрутив железку из камня и выбросив ее, вэйн протянул Тисе то, что спасло ему жизнь. Это был каховик — камешек, видом напоминающий заплесневелый хлеб, редкий минерал и сильный оберег для беременных.
Пребывая еще во власти потрясения, девушка как во сне подняла руку и раскрыла ладонь. Камень лег в нее, шершавый, еще хранящий тепло и каплю крови прежнего обладателя. Сердце пропустило удар, когда колдун взял ее озябшие ладони в свои горячие, не обращая внимания на любопытные взгляды военных.
— Ты думала, птицы унесут душу, — догадался он, всматриваясь в широко открытые медовые глаза. — Они ничего бы не сделали. А те, кто способны, — те бестелесны. Их не прогонишь, когда наступит срок, — невесело усмехнулся вэйн. — Тиса… Эти волнения… Как я ни желал оградить тебя от них, судьба словно смеется над моими жалкими планами…
— Дайте пройти! — послышался взволнованный старческий голос.
Тиса отняла ладони и отступила. «Еще немного, и он бы обнял меня», — запоздало подумала она. Необычная отстраненность забралась в душу и, похоже, не собиралась ее покидать.
Врачеватель пробрался сквозь кольцо столпившегося люда. Вслед за ним поспевали Рич и погодник. Последний то и дело повторял расступающимся военным: «Простите, извините».
— Где он, дочка? — протиснулся к девушке старик. И тут же осекся, увидев вэйна здоровым и невредимым.
— Со мной все в порядке, — улыбнулся колдун, сбрасывая задумчивость с лица. — Я… живой.
— Ура! — воскликнул Рич, хватая его за руку. — Я так и знал, дед Агап! Он дышал ровно. А как же болт?
— Угодил в камень, который я хранил во внутреннем кармане куртки, — объяснил оживший.
— Повезло! — хмыкнул мальчуган, взял из рук Тисы оберег и какое-то время рассматривал, прежде чем вернуть.
— Да, — улыбнулся вэйн ребенку, затем снова исподлобья взглянул на лекаря.
Какое-то время они — Агап и колдун — молча смотрели друг на друга.
— Ты не сошел с ума, — наконец покачал головой вэйн и вздохнул. — Это на самом деле я.
Войнова удивленно вскинула брови.
У лекаря повлажнели глаза.
— Демьян… Но как? Я считал тебя погибшим. Я же слышал своими ушами… мне вернули твою одежу из острога…
Старик шагнул к колдуну, и двое обнялись.
— А мне показали кострище и сказали, что ты сгорел, — усмехнулся вэйн.
— Как это сгорел? — охнул Агап, все еще продолжая улыбаться в седую бороду.
— Я не верил. Искал тебя несколько лет. Обошел всех родственников, никто не знал, где ты. Если бы была хоть одна именная вещь, я бы обратился к искунам, но Ставицкий зачистил все на совесть. — Губы вэйна сжались.
Он хотел было продолжить, но смекнул, что старик не понимает и половины из его речи.
— Позже я все объясню. Обещаю.
— Хорошо, Дёма, — закивал счастливый Агап.
— Сейчас хочу сказать, что бесконечно благодарен вам четверым. Рич мне объяснил, кому я обязан жизнью. Выпарить силуч — отличная идея.
— Да что там, — махнул рукой старик. Затем не выдержал и снова порывисто обнял колдуна.
— Ну-ну, — тот в ответ похлопал Фомича по спине и что-то прошептал ему на ухо. Когда лекарь отстранился, вэйн протянул
