— Ага. Как жульничать надо, они помнят, — промямлил молодой таможенник, трогая красное ухо.
Кубач с показной обидчивостью медленно повернул голову, придерживая рукой широкую белую повязку на шее.
— Слышь, Лазар? Скажи ты этому упрямцу, что я не мухлевщик, а?
У окна, тускло освещающего комнату, стояло широкое резное кресло. Тиса встала на цыпочки, разглядывая лысеющую макушку отца над спинкой.
— Желаете честной игры, молодой человек? — услышала она голос, не разделяющий общего веселья. — Поищите себе другого компаньона для игр. Или не играйте вовсе… И хватит дурака валять, Кубач. Спустись вниз, проверь еще раз.
— Да ладно тебе, Лазар, — вся веселость сошла со старшины. — Час назад ходили. Можно же хоть чуток развеяться?
— В кущах Единого развеетесь.
Тиса улыбнулась сквозь проступившие непрошеные слезы — как же она соскучилась по этому строгому тону! Девушка шагнула за порог.
— Я уверен, это чудо болотное все еще там, — пробурчал Кубач, нехотя поднимаясь. Вслед за старшиной встал и молодой таможенник, оправив форму.
Старшина обернулся и увидел в дверях дочь капитана. Брови его взлетели вверх.
— Тиса Лазаровна! — воскликнул он, растянув широкую улыбку, обрамленную длинными усами.
Скрипнуло кресло. Лазар Митрич поднялся, опираясь на его резную спинку. Сердце Тисы защемило. Шея и торс отца были перебинтованы, под глазами полумесяцами лежали серые тени. Он будто на десяток лет постарел за эти дни.
Какое-то время они не сводили друг с друга глаз. Затем Тиса бросилась к батюшке, и они обнялись.
— Милая… — хрипло произнес капитан. — Жива.
Только теперь Тиса поняла, как отец переживал за нее, сидя в этой сумрачной башне и предполагая самое худшее.
— Со мной все хорошо, папа! Боже! Как я счастлива, что ты жив! — Слезы все же полились из глаз, принося облегчение.
— Не плачь, дочь, — капитан погладил ее по спине, — жив, вот только застрял здесь, как проклятый.
— Как это вы прошли мимо черной головешки, Тиса Лазаровна? — крякнул Кубач. — Мы уже чего только не пытались придумать, чтоб его обойти. Или латник только к мужскому роду неприязнь имеет, а к красным барышням благодушен? — хохотнул старшина. — Эх, надо было Федьку в юбку нарядить!
— Колдуны провели, — ответила Войнова, улыбаясь. — Они внизу, и наши тоже.
Отец поморщился, схватившись за бок, и она отстранилась, стирая влагу со щек.
— Огненный изнань, — сжав губы, объяснил капитан.
— Знаю, — кивнула Тиса. — Его больше нет, пап! Он исчез навсегда! В части все живы, никто не погиб, — ответила она на неозвученный вопрос.
В двери ввалилась толпа, и комната наполнилась возбужденными голосами. Все жали руки «воскресшим из мертвых» и поздравляли. В ответ капитан потребовал подробно рассказать обо всем, что поневоле пропустил, отсиживаясь в башне.
Через час после долгого разговора в мужской компании Тиса выскользнула из комнаты вслед за Ричем.
— Идемте, я вам что-то покажу, — посулил хитрец и поманил за собой.
Они поднялись по лестнице и оказались в круглой зале. Тиса никогда еще не видела таких комнат. Четыре окна определяли собой стороны света. У стен тянулись книжные полки. Середину помещения занимал большой круглый стол с одной ножкой толщиной в ствол векового дуба. Половина столешницы была заставлена странными предметами.
— Вот это «Звездный ход», — пояснил Рич, подходя к тончайшей проволочной конструкции, похожей на клубок безумца.
Он протянул палец и шевельнул один из шариков, и конструкция ожила. Сотня шариков пришла в движение.
— Вот Хорн, — объяснил Рич, указывая на красный шарик. — А то — Солнце, — указал он на большой желтый шар, сияющий бледно-желтым светом. — Правда здорово?!
Тиса кивнула. Ее привлекала огромная фреска на потолке, изображающая черную многолучевую звезду. Три непонятные надписи тянулись по окружности свода. Наверняка древний язык.
— Тут меня Демьян лечил. — Рич погладил по пустующей половине столешницы. — Постелил одеяло, и я на нем лежал.
— Наверное, страшно было? — Тиса положила ладонь на плечо ребенка.
— Неа. Вот когда скелет увидел, тогда было страшно, — ответил он. — Немножко, — добавил, подумав.
— Скелет? — Девушка удивленно взглянула на юного оборотня.
— Ну да. Старого погодника в кресле-качалке, — прошептал мальчишка. — Поэтому я в красную гостиную первое время
