был худой небогато одетый казак лет около сорока или более, с обветренным лицом. На этот раз я не стал говорить с ними один и вышел на стену в сопровождении преподобного Сильвестра и Вельяминова.
- Я хочу говорить с князем Мекленбургским, - заявил он, оглядев нас.
- А что, ты столь знатен, что говорить с епископом и русским боярином тебе не почину? - усмехнулся я в ответ.
- Но ведь ты командуешь здешними ратниками?
- Верно. Но кто ты, что бы я говорил с тобой?
- Мое имя Яков Неродич, а запорожцы прозвали меня - Бородавка. Я кошевой атаман.
- Чего ты хочешь атаман?
- Я хочу, чтобы вы заплатили нам выкуп. Тогда мы уйдем.
- А больше ты вор ничего не хочешь? - воскликнул Аникита.
- Не лайся боярин, я не с тобой речь веду, - ответил Бородавка презрительно.
- Креста на тебе нет разбойник! - возвысил голос епископ.
- Як то нема? - насмешливо изумился тот в ответ, расстегнув ворот, - а ось на шее?
- Прокляну! - почти проревел на это преподобный Сильвестр, но насмешливый казак только хмыкнул в ответ.
- Послушай меня атаман, - вступил в разговор я, - больше того что вы уже сделали, вы ничего сделать не сможете. За стены я вас не пущу, а посады вы уже пограбили, да пожгли. Скоро начнутся дожди, и вам ничего не останется, как уйти, потому что зимовать тут негде. Вы сами все разорили. Поэтому послушай доброго совета, иди отсюда подобру-поздорову. Может там, на Диком поле вы и рыцари, стоящие за христианскую веру против поганых. Но здесь вы просто разбойники, которых наняли польские паны, чтобы не подставляться под пули самим. Это не ваша война и вам тут делать нечего, уходите.
- Ты князь, верно, надеешься получить подмогу от ополчения, только зря. Король Сигизмунд собрал большое войско и скоро будет под Москвой. Так что им не до вас. Заплатите выкуп и мы уйдем, не заплатите, будем стоять здесь, пока вы не начнете дохнуть внутри своих стен.
- Ты говоришь, что король Сигизмунд собрал войско и идет к Москве?
- Так и есть!
- Как интересно, - удивился я и, подойдя к краю стены, нагнулся в сторону казака, - а что с порохом у короля все благополучно?
Мимолетная тень набежала на обветренное лицо казачьего атамана, потом он широко улыбнулся и заразительно рассмеялся.
- Говорят, его величество, когда взорвался его порох, упал с лошади в такую грязь, что его потом целый день отмывали! При том, что грязнее всего были его королевские шаровары!
- А его высочество королевич?
- Не знаю, но тоже обделался!
Мы посмеялись вместе с ним, но казак внезапно оборвал смех и серьезно спросил меня.
- А откуда ясновельможный князь про порох знает?
- Птичка на хвосте принесла.... Так что уходи казак, хватит кровь православную проливать латинянам на радость.
Когда парламентеры уехали, Сильвестр пристально смотря на меня задумчиво проговорил:
- Странный ты иноземец, вроде лютеранин, а о крови православной печешься. Ни наших, ни казачьих смертей не хочешь. Отчего так?
- Оттого Владыко, что войска у меня мало.
- Что?
- Было бы у меня войска довольно, преподобный, - ответил я ему задумчивым голосом, - я бы эту шайку православную по ветру развеял, а тех, кто уцелел, по деревьям бы приказал развесить. И знаете что, Владыко, в будущем крови православной от этого действительно куда меньше пролилось-бы. Вот так-то!
На следующий день казаки ушли. Мы еще три дня не выходили из города ограничиваясь лишь конными разъездами и разведкой. Наконец вернувшийся из поиска Казимир доложил:
- Ушли казаки, далеко ушли.
- Ну и славно. Мы тут тоже погостили, пора и честь знать.
Провожали нас всем городом и с колокольным звоном. Оказать честь лично вышли епископ Сильвестр и резко поправившийся князь Одоевский. Наша колонна уже вышла из города, когда к ней присоединился отец Мелентий верхом на хорошей
