– У тебя, мой друг, удивительно противоречивые слова, – усмехнулся Велдон. – Девушка меня боится, но консумировать брак я должен. Не находишь это странным?
– Вот поэтому, – Реннар потрепал Велдона по плечу, – я и говорю, что у тебя проблема.
Мужчина отвернулся, начав отвязывать от седла заплечный мешок. Вдалеке уже занималась снежная буря.
– Ставить палатки! Живее! – прорычал Велдон.
Вокруг началась суета.
Тени плясали на грубой ткани, растворялись в шкурах и мягко освещали пространство. Раньше палатка казалась Велдону тесной, а теперь он подумал, что в ней слишком много места для хрупкой девушки, что забилась у дальней стены и мелко дрожит.
Власту одели по-походному, но все же легко. Тонкие черные брючки, сапожки с изящной росписью, кружевная рубашка белого цвета – словно одеяние невесты. Уважили традиции, ничего не скажешь – родичи. О том, что дитятке через горы и лес ехать, даже папенька не подумал.
Рядом стояли нетронутые обед и ужин. Уже остывшее мясо покрылось коркой жира, и уж теперь-то принцесса точно есть не станет. Надо подогреть.
На душе, как говорили в его роду, было неспокойно. И с каждым взглядом, брошенным в сторону Власты, становилось тревожнее и тревожнее. Она, несомненно, была из тех упрямиц, что не сдаются ни за что, даже если напуганы до смерти. Готовая вот-вот броситься в бой, отбиваться, как дикая кошка. Он еще ее не тронул, а она уже напряжена, как натянутая тетива.
Велдон многое видел. Убивал – безусловно; пытал – и такое случалось; ритуалы кровавые… сам проводить не проводил, но шаману помогал нередко. А вот насильником не был и как-то не стремился. Судьба, она такая. Встретишь смерть смелостью, хитростью ударит. Пойдешь на врага с огнем, водой ответит. А если соблазн встретишь честью… подбросит принцессу, годящуюся в дочери.
И вот что с ней делать?
– Зря не ешь, – наконец сказал Велдон. – Зима не прощает гордыни.
Он провел рукой над мясом и жар опалил кожу. По палатке распространился аромат съестного. Девчонка и ухом не повела, только сильнее сжалась и лицо в коленях спрятала.
– У вас женщины – хранительницы очага, так? – спросил Велдон и, не дожидаясь ответа, продолжил: – А в моем роду женщины могут быть воинами наравне с мужчинами. И они едят с нами то же, что и другие. Я не буду заставлять тебя сражаться или есть со мной, когда окажемся в Ледяном Граде, куда мы направляемся. Но сейчас хочу, чтобы ты ела, принцесса.
В ответ – тишина. И завывание ветра где-то вдалеке. Снежная буря… теперь из палатки не выйти, шаман защитил их ритуалом.
– Нам еще три луны ехать, будет плохо. Поешь. Тут видишь, какая штука. Ты у нас принцесса, а вот я-то совсем не король. Привезу тебя в Град, покажу как трофей – могут отобрать. Не обязательно, конечно, отберут, но сама ж знаешь, в жизни всякое бывает. А я тебе скажу, воин – это не худший муж. У нас хотя бы о чести понятия есть, да и насилием не промышляем, в работе хватает. А знаешь, среди знати сколько ублюдков? Знаешь, наверное, сама ж росла в замке. Так вот, мне страсть как тебя отдавать им не хочется. Я ж, сама видишь, девкам не особо нравлюсь, а тут жену дали, да еще какую. А чтобы тебя не отдавать, надо кое-что сделать.
Он помолчал, ожидая реакции, но то ли Власте было все равно, то ли она и впрямь была сущим дитем. Девушка избегала его взгляда и не подавала виду, что слушает. Хотя слышала, куда бы она делась из шатра.
– Знаешь, что происходит между мужем и женой? Уверен, что слышала. Вот чтобы брак считался законным у нас – нужно, чтобы ты была моей. Понимаешь? Ляжешь добровольно?
Она с таким ужасом замотала головой и всхлипнула, что Велдон поморщился. Он протянул руку, взял девушку за подбородок, чтобы посмотреть прямо в глаза. В них отражалось… что-то необычное. Не столько страх, сколько… вождь и сам не мог сказать, что именно в них увидел. Просто отпустил ее и уже мягче произнес:
– Тогда поешь. И я не буду тебя обижать сегодня, поняла? Если ты причиняешь зло самой себе, значит – можно и мне. Если ты себя любишь, то и муж будет тебя любить. Очень простая истина, Власта. Ешь.
Он сунул ей в руки миску и придвинул кувшин, а сам лег, наблюдая. Несмело и очень осторожно, но девушка начала есть. Мясо было слишком жестким для изящных пальчиков, а из кувшина было неудобно пить. Она обожгла губу, та покраснела, и на глазах Власты выступили слезы.
– Молодец, – лениво и немного сонно сказал Велдон, когда миска опустела. – Теперь отдохни. Возьми вон ту шкуру, завернись и
