кто-то из конвоиров. Тогда все-таки Кукольник?
– Возможно, – рассеянно заметил Мердок, не отвлекаясь от созерцания стены. – И хотел бы я знать…
– Что? – спросила я, не выдержав долгой паузы. – Кстати, Сидоров же не один там сидел. Сегодня каких-то орков задержали, вдруг это они?
– Хотел бы я знать, – повторил Мердок медленно и посмотрел на меня в упор, – отчего Кукольник перестал вам писать?
Мое предположение насчет орков он пропустил мимо ушей.
– Не думайте, что меня это огорчает, – хмыкнула я, в две затяжки докурив сигарету, и вынула следующую.
– Хватит, Стравински! – Мердок встал, отобрал у меня пепельницу и распахнул окно. – Вы и так на взводе.
Я пожала плечами:
– Слушаюсь, господин старший следователь.
Он поморщился и сел на свое место. Придвинул к себе блокнот и замер с занесенным над ним карандашом:
– Итак, во-первых, допросить караульных и дежурного. Проверку возможных путей приобретения яда оставим, поскольку тут мы вдвоем не управимся. Во-вторых, следует пообщаться с водяным. В-третьих, осведомиться о состоянии здоровья Сидорова. Возможно, наметились какие-то подвижки. Что еще?
– На нас еще висят другие дела, – напомнила я. – Пропажа бабули, а теперь еще и мадам Цацуевой.
– Благодарю. – Мердок серьезно кивнул.
И дописал четвертым пунктом позвонить в архив, пятым – пообщаться с секретарем бабули («Стенли!» – подсказала я), а последним шел визит в дом мадам Цацуевой.
– Стелла ведь не станет делиться с нами своими впечатлениями и выводами, – ответил он на мой удивленный взгляд.
Работы – поле непаханое…
Как ни бился Мердок с караульными, никто так и не вспомнил, было ли яблоко в передаче Соловьевой. Никто толком не мог даже сказать, кто принес ее Сидорову!
Начальник конвоя психовал, его подчиненные мрачно смотрели в пол, а Потапыч рычал и огрызался.
Курить хотелось так, что пальцы дрожали. А еще совсем не хотелось думать, что кто-то из этих бравых парней – предатель. Ведь отравитель прекрасно знал, что делает. Все отлично рассчитано: в РОВД задержанных на ночь не оставляют – везут в изолятор временного содержания, где сразу отбирают все личные вещи. Сидорову тамошние порядки известны, так что он наверняка не попытался бы отложить что-то из еды. Тут уж что успел, то и съел…
И момент выбран грамотно. Из-за орков райотдел все утро на голове стоял. Попробуй проверь, кто в той суматохе куда ходил!
– Хм, – произнес Мердок, сдавив пальцами переносицу. – Любопытно, они кого-то выгораживают или действительно не помнят?
– Зачем им кого-то выгораживать? – не поняла я, прикуривая, и с наслаждением затянулась.
Уф, хорошо-то как! Сейчас бы еще чашку кофе. Желудок заворчал, намекая, что на одни сигареты он не согласен. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз ела… Кажется, что-то перехватила утром? Или нет?
Мердок мне так голову задурил, что я забыла обо всем на свете.
– Пожалуй, нам следует пообедать, – заметил он, бросив взгляд на часы.
Я машинально посмотрела туда же. Надо же, почти четыре! Неудивительно, что кружится голова и подташнивает.
– Может, сначала допросим Ихтиара? – предложила я, пересилив усталость. – А потом можно ужинать.
Мердок усмехнулся… и вынул из ящика стола шоколадку.
– Возьмите, Стравински! – велел он строго. – Недоставало нам только голодных обмороков.
– Спасибо!
Я отломила ломтик шоколада, положила на язык и от удовольствия прикрыла глаза. Мм, вкуснятина какая! Обычно я довольствуюсь сортами попроще.
– Спасибо, – повторила я, умяв полплитки, и, обернув остаток фольгой, протянула Мердоку.
– Оставьте, – отказался он. – Я не люблю шоколад. Будьте любезны, приведите задержанного.
Я машинально кивнула. Неужели он припас лакомство специально для меня?
За неимением условий для содержания водяных Ихтиара заперли в душевой кабине.
– Я буду жаловаться! – визгливо закричал он, когда караульный отпер дверь. – Я голоден! Мне нужен врач! И адвокат! По какому праву… Ай, что вы делаете?!
