бывший муж.
– Это нам известно, – уверенно кивнул Мердок, словно мы это раскопали давным-давно, а не случайно выяснили только сегодня. – Продолжайте.
– Да нечего особо продолжать, – передернула плечами женщина. – Сестра сказала, что будет мне горячий материал. Ну, сейчас я о светских событиях пишу, но…
– Но раньше вы специализировались на громких расследованиях, – подсказал Мердок негромко. – Я читал ваши старые статьи. Ведь Беликов охотно делился с сестрой жены кое-какими… хм, любопытными фактами. Так?
– Ну да. – Она нервно хохотнула. – У нас договоренность была. Петя помогал мне, а я ему.
Я чуть не присвистнула, убирая турку с огня. Надо же! Интересно, чем ее так прижали? Ведь не просто писать перестала – забилась в глушь, в провинцию!
– А затем его привлекли к уголовной ответственности, – Мердок внимательно за ней наблюдал, – вы испугались и сбежали?
– Да, – прозвучало совсем тихо. И Птица Говорун повторила громче, с вызовом: – Да! Я и о пропаже Наты болтать боялась! Сначала сглупила, вызвала полицию, но потом поняла, что к чему. А я же тоже жить хочу!
А ведь выложи она все сразу, мы бы сэкономили кучу нервов, сил и времени.
– Разумеется, – подтвердил Мердок прохладно. – Итак, вы утверждаете, что Цацуевой было известно о причастности к деяниям Кукольника кого-то из полицейских?
– Да! – торопливо, решительно подтвердила Птица Говорун.
– Попытайтесь вспомнить точную формулировку, пожалуйста.
Я примостила на столе чашки с кофе и встала рядом с Мердоком.
Гостья задумчиво склонила голову к плечу и проговорила:
– Ната сказала, кто-то из полицейских чинов.
– Именно так? Чинов? – уточнил Мердок, вперив в собеседницу острый взгляд.
Она кивнула.
– Я же журналист, – передернула плечами женщина, обеими руками взяв чашку, – такие вещи запоминаю, понимаете?
– А она не уточняла, о нашем ли райотделе шла речь? Или, скажем, об области?
– Вроде бы о вашем, – с сомнением протянула журналистка. – Да, точно! Она еще говорила, что хочет сама на него посмотреть. Завтра, мол, специально сходит, все равно к домовому зайти собиралась.
Мы с Мердоком переглянулись. Все совпадало!
– Уточните, пожалуйста, этот разговор состоялся в ночь исчезновения мадам Цацуевой? – поинтересовался Мердок, постукивая пальцами по столешнице.
– Нет. – Птица Говорун отрицательно мотнула головой. – Накануне.
«Что получается? – подумала я отстраненно. – Если Цацуеву убрали из-за того, что она слишком много знала, то как на нее вышел Кукольник?»
Мердоку явно пришла в голову та же мысль, но тут госпожа Рачковская ничем помочь не могла. Он помучил журналистку еще немного (при этом вопрос о ее недавнем пасквиле он благородно не затрагивал!), затем сказал:
– И последний вопрос. Почему теперь вы решили довериться нам с домовым Стравински?
– Ну… – Журналистка допила кофе и призналась прямо: – Вы же вернули бриллианты. Будь вы связаны с Кукольником, зачем вам лишать его добычи?
– Логично, – хмыкнула я. – А откуда вы об этом узнали?
– Милочка, – усмехнулась она, – у меня свои источники!
Не зря говорят, что исповедь очищает душу. Выговорившись, Птица Говорун заметно успокоилась и снова взяла тот же снисходительно-пренебрежительный тон.
– Бабка Марья? – предположила я, отпивая почти остывший напиток.
Птица Говорун высоко подняла выщипанные брови:
– Откуда вы?.. А, ну да. Вам по должности положено. Ну хорошо. Мы с Натой знаем ее с детства. Здесь жили наши родители, и Ната после развода вернулась сюда. Ну а я решила купить себе другой дом, когда… В общем, вы понимаете.
Я отставила чашку – хватит с меня на сегодня кофеина, собиралась же лечь спать пораньше! – и не выдержала:
– Кстати, сколько раз мадам Цацуева была замужем?
– Это не тайна, – пожала костлявыми плечами ее сестра. – Трижды: два раза стала вдовой, а с последним мужем развелась. Это
