Цверги, ворча, сгрудились в прихожей. Кажется, им не нравилось, что придется ждать.
Но меня больше страшило неодобрение госпожи Громовой, которая не любила нарушений предписанного порядка.
– Госпожа Громова! – выпалила я, ворвавшись в ее кабинет. – Там цверги! Гифли со свитой, вот!
– Пусть войдут, – коротко откликнулась она, отложив бумаги. – А вы побудете секретарем.
Я кивнула и пулей метнулась за цвергами. Еще разобьют что-нибудь, а мне потом отвечать!
Но они вели себя смирно. При виде госпожи Громовой дружно стащили шлемы и низко поклонились.
– Лицезреть вас – великое счастье, о высокородная госпожа! – почтительно начал Гифли, впрочем, обходясь без рифмы. – К превеликому сожалению нашему, поводом для сей встречи служило обстоятельство весьма прискорбное…
Госпожа Громова поморщилась и попросила:
– Гифли, увольте меня от своей велеречивости. Мы не при дворе, и так что давайте обойдемся без излишних церемоний. Присаживайтесь и рассказывайте, что вас ко мне привело.
Цверги уселись в рядочек на кожаном диване, а Гифли разместился в кресле.
– Нелегко живется цвергам в мире, злых соблазнов полном… – начал он густым басом, как из бочки.
– Гифли! – перебила госпожа Громова, поморщившись, и побарабанила пальцами по столу. – У меня мало времени. Так что, повторяю, давайте обойдемся без церемоний и уж тем более без поэзии. Переходите к сути проблемы.
– Как прикажете, госпожа, – согласился он неохотно. Опустил глаза долу и выдавил: – Я с сыном своим, Бивером, предприятие организовал. Хорошее дело, прибыльное. Бюро похоронное.
Я чуть не присвистнула. Ничего себе бизнес!
– Продолжайте, – благосклонно кивнула куратор, привычно крутя в руках карандаш.
– Организовали мы все на славу. С сиренами я договорился. Они венками занимались, плакальщиками, заказы принимали. Это дело как раз по ним, вот уж кто рыдать горазд. А мы за материальную сторону отвечаем. Могилку вырыть, гроб сколотить, памятник поставить. Не подумайте, высокородная госпожа, все чин по чину.
Она кивнула. Кстати, а что за странное обращение? Выходит, госпожа Громова из знати?!
– Дела шли в гору, – степенно признал Гифли, оглаживая бороду. – Заказов хватало. Мы же по любому обряду хоронили и на пятьсот лет гарантию давали, что могилку не разграбят. Мы же так любой склеп зачаруем, что от ворья только уши останутся. Эх, – почему-то вздохнул он. – В общем, преуспевали мы. Решили расширяться, на новый уровень выходить. Чтобы обелиски отделывать не поделочными камушками, а драгоценными. Ну, вы понимаете?
Госпожа Громова снова кивнула.
– Разумеется, – согласилась она. – Однако какое отношение это имеет ко мне?
– Я кредит взял, – понурился Гифли. – Еще когда дело открыл. Последние платежи оставались, а дальше уже сами себе хозяева. Эх!
И махнул лапищей.
– Полагаю, речь о споре по кредитному договору? – оживилась заскучавшая было госпожа Громова.
– Ну да, – кивнул он. – Этот «Кощей-банк», чтоб его Аудумла насмерть зализала!
– Рассказывайте! – велела куратор теперь уже без тени скуки.
И Гифли принялся сыпать подробностями…
Честно говоря, я слабо разбираюсь в таких материях, как комиссионные платежи, неустойки и плата за использование счета, поэтому поняла только, что ушлые банковские работники умудрились насчитать огромные проценты по кредиту, которые теперь грозились взыскать через суд.
Конечно, теперь Гифли горько пожалел, что не обратился в «Мидас-банк» (девиз «Ваши медяки мы превратим в золото!») и прельстился более выгодными на первый взгляд условиями. Теперь-то девиз недобросовестного «Кощей-банка» – «Мы зачахнем над вашим златом!» – явил всю свою двусмысленность!
Но что с этим делать, цверги не представляли и решили «по знакомству» (Гифли хитро подмигнул) обратиться к госпоже Громовой.
– Хорошо, я возьмусь за ваше дело, – решила госпожа Громова, закончив с вопросами, и постучала ногтями с идеальным маникюром по столу, поправила волосы. – Алевтина, будьте любезны, подготовьте договор.
– Сейчас, госпожа Громова!
И я тихонько вздохнула, мучимая банальной завистью. Госпожа Громова прекрасна, как принцесса из диснеевского мультфильма. Я по сравнению с ней – та самая моль, которой не интересовался Стэн.
