Следующим утром подморозило. Я торопилась на работу, пряча руки от холода в карманах пальто.
Мне ужасно хотелось чего-нибудь горячего. Вот приду в офис, и Стэн непременно заварит свежего чая, вынет из буфета блюдо с печеньем…
Замечтавшись о грядущем чаепитии, я скользнула взглядом по дому, мимо которого проходила, и споткнулась.
Возле дверей «Кощей-банка» сгрудился народ. Вон в толпе мелькнула знакомая лисичка-кицунэ, вон на голове вальяжно лежащего у лестницы мраморного льва подпрыгивает лепрекон, гневно потрясая маленьким кулачком…
А у самых дверей покоился огромный камень. Внушительная скала весом с десяток тонн надежно закупорила вход.
«Претензия», – бросилась в глаза выбитая на ней надпись.
Но кому пришло в голову что-то писать на камне?!
Я пробежала глазами весь текст и чуть не села прямо в лужу. Это была претензия от «Харон-плюс»…
Я бочком-бочком выбралась из толпы и рванула в офис.
– Здравствуй, Алевтина! – радушно поприветствовал меня Стэн, буквально лучась улыбкой.
– Что это за история с каменным письмом? – прямо с порога жадно спросила я.
Стэн снова улыбнулся (какой же он красивый, когда улыбается!) и ответил:
– Проходи. Сейчас я сделаю чая и все тебе расскажу.
Никогда я так быстро не снимала пальто!
– Так что там?! – чуть не подпрыгивала я, пока Стэн неторопливо заваривал чай.
– Погоди! – Он процедил заварку, плеснул кипятка и придвинул ко мне.
– Рассказывай уже! – поторопила я, обнимая чашку окоченевшими пальцами.
– Насколько я понимаю, ты видела очаровательный камушек, презентованный гномами банку?
– Ага, – кивнула я.
– Гномы привезли его ночью, – объяснил он, помешивая ложечкой обжигающе горячий чай. – А утром пришли банкиры и почему-то начали вызывать милицию…
Я прыснула.
– А милиция ехать отказалась, – продолжил Стэн с улыбкой. – Камень никого не трогал, общественному порядку не угрожал, на нем даже непристойности какие-нибудь не написаны!
– Эти банкиры могли и дописать, – помрачнела я.
– В присутствии стольких свидетелей? – поднял бровь он. – Не думаю. В общем, милиция предложила банку идти в суд, потому что тут нет состава преступления, а есть гражданско-правовые отношения.
Ярко-голубые глаза Стэна лучились смехом, он явно был в восторге от находчивости госпожи Громовой.
– Ясно, – кивнула я.
Понятно, почему лепрекон так бесновался: работа-то стоит! И неизвестно, когда банковские служащие смогут попасть на свои рабочие места.
– Претензия получилась скромная, всего на одном камне. – Он отпил из своей кружки и потянулся за печеньем. – Но все необходимые реквизиты поместились.
– А они ее не сдвинут… ну, магией? – забеспокоилась я.
Грех портить такую шутку!
– Обижаешь, – усмехнулся Стэн, зачем-то макая печенье в кипяток. – Цверги так качественно зачаровали свою претензию, что теперь магия на нее не подействует.
И сунул в рот раскисшую выпечку.
М-да. «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»
Хотя в данном случае, конечно, как раз рукотворный.
– Слушай, – спохватилась я, – а разве вообще можно писать на камне?
– Разрешено все, что прямо не запрещено законом, – процитировал он один из основополагающих принципов современной юриспруденции. – Закон требует, чтобы претензия была составлена в простой письменной форме. Ты разве помнишь оговорки по поводу материала?
– Нет, – призналась я, чувствуя, как губы разъезжаются в улыбке.
Действительно остроумно!..
На следующий день камень по-прежнему красовался возле «Кощей-банка». Правда, толпа давно рассосалась – сотрудников то
